– Сквозное ранение? Везунчик! – позавидовал майор. – Пустяковая дырка. Слушай, а чего тебя в «Бурденко» уложили? – он подозрительно уставился на парня. – Может, ты блатной? Из какой части, где зацепило? – прокурорским тоном продолжил Василенко.
Смущенный напором строгого военного, распятого на растяжках, посетитель, слегка заикаясь, попробовал внести ясность:
– Я на секундочку зашел. Переговорить… – он стеснительно умолк, оглянувшись на Рогожина.
– Никодимыч, что ты налетел на парня? Он не из нашей конторы, – сказал Дмитрий, устраиваясь на своей кровати.
– Штатский! – разочарованно протянул Василенко, теряя интерес к гостю. – Родственник твой?
– Следователь, – ответил Рогожин, сбрасывая тапочки.
– Я стажер, – робко поправил парень, чувствуя себя не слишком уверенно среди офицеров.
– Так чем вызван столь поздний визит? – Рогожин внимательно взглянул на него.
Он пребывал в неведении, думая, что незнакомец – сотрудник военной прокуратуры.
– Вы Рогожин Дмитрий Иванович?
– Собственной персоной майор Рогожин, – кивнул Дмитрий.
– Арестовывать тебя пришел! – невпопад пошутил Василенко.
– Я Кириллов Вячеслав Владимирович, – представился молодой человек. – Можно просто Слава… – с неожиданной доверчивостью добавил он.
– Ты, Славик, – сразу взял парня в оборот комбат, – значит, из военной прокуратуры. Практикуют наши органы ночные допросы!
Следователь застенчиво улыбнулся:
– Вы ошиблись… Я в личном порядке к Дмитрию Ивановичу, по собственному желанию пришел, – от волнения он стал сильнее заикаться.
Пока Рогожин никак не мог объяснить для себя причину этого визита.
«Мальчишка-следователь… ночью… в госпитале… Какого же хрена я ему понадобился?»
– Вот и я! – Голос дежурной медсестры мелодичным колокольчиком прозвенел в палате. – Что, товарищ майор, болит сердце? – спросила Александра, толкая перед собой тележку-столик с лекарствами.
– Лапонька! – с ворчливой нежностью старого ловеласа отозвался Василенко. – Твое прикосновение мертвого на ноги поставит!
– Будет вам заливать! – рассмеялась Александра, шурша манжетой тонометра. – Давление померяем, таблеток дадим… Товарищ… – она неприязненно посмотрела на наглеца, донимавшего ее несколько минут назад, – вы особо не засиживайтесь! – Шура сделала губы бантиком. – В порядке исключения побеседуйте с больным минут двадцать и уходите.
– Хорошо, хорошо… – веснушчатое лицо следователя выражало безропотную покорность. – Может, не будем мешать? – спросил он у Рогожина.
Дмитрий что-то нечленораздельно буркнул, давая понять: с постели вставать не собирается и беседовать будет в палате.
Молодой человек, положив руки на колени, понимающе вздохнул.
Рогожин изучал незнакомца.
«…Определенно пуганый парнишка. Сидит, словно аршин проглотил, не может расслабиться».
Наконец Александра, покачивая бедрами несколько круче обычного, ушла.
– Товарищ майор! – по-уставному обратился Кириллов. – Может, вы оставите нас наедине?! – В голове у парня, видимо, все перепуталось.
– Давай, валяй! Выкатывай койку в коридор! – беззлобно огрызнулся Василенко, громыхнув простреленной ногой, поднятой растяжками и блоками противовесов кверху. – Я, зема, и рад бы, но… – он развел руками.
– Говори, дружище. У меня от Никодимыча секретов нет, – твердеющим голосом произнес Рогожин.
– Я по поводу вашего брата, – тихо сказал Кириллов.
– Сергея? – Рогожин медленно поднялся, сунул ноги в разношенные больничные тапки.
– Сергея Ивановича Рогожина, – тягостно, как будто рот его был набит кашей, пробормотал следователь.
– Что ж ты, – Дмитрий, подойдя, тряхнул Кириллова за шиворот, – сидишь и не телишься. Что с Сергеем? Что с ним стряслось?
– Он обвиняется в убийстве! – быстро, на одном дыхании выпалил парень.
– Ни фига себе! – возглас принадлежал Василенко.
Мертвая тишина ватным комом заполнила палату. Долю секунды Рогожин ничего не слышал.
– Парень, ты, случаем, не сбрендил? Сергей – убийца? – сдавленно произнес Дмитрий, опершись рукой на спинку кровати.
– Я принимал участие в работе следственной группы, – быстро, спеша выговориться, рассказывал Кириллов. – Подозрение сразу же пало на вашего брата. У него не было алиби, дома нашли пистолет…
– Какой пистолет? – ловя ртом воздух, спросил Рогожин.
– «Макаров» под девятимиллиметровый калибр. Баллистическая экспертиза подтвердила идентичность. Ваш брат хранил ствол в тайнике, но при обыске мы обнаружили пистолет. Ствол был вычищен… Может, вы присядете? – Кириллов встал, уступая место Рогожину.
Дмитрия покачивало. Известие, принесенное этим нескладным парнем, подействовало на него оглушающе. Он был готов принять удар с любой стороны, но брат!..
– Продолжай! – Дмитрий положил руку на плечо следователю, и тот ощутил ее свинцовую тяжесть.
– Ваш брат не похож на преступника, – сникшим голосом, в котором не хватало уверенности, сказал Кириллов, ерзая на стуле.
Рогожин тыльной стороной ладони вытер пот, проступивший на лбу крупными ледяными горошинами.
– Извини, как тебя зовут? – он внезапно забыл имя вестника, доставившего черную новость.
– Вячеслав… Слава…
– Славка, давай-ка излагай все по порядку! – Рогожин сосредоточился, взял себя в руки. – Откуда у Сергея пистолет?
– Он утверждает – подбросили. – Следователь отвечал на вопросы с готовностью, точно он был не служителем правосудия, а кающимся преступником, облегчающим душу.
– Стоп! Я не с того начал, – поправился Рогожин. – Серега в драку влез? Превышение пределов самообороны? – вспомнил юридический термин Дмитрий.
– Преднамеренное убийство! – Кириллов глядел в глаза офицеру.
– Преднамеренное… – прошептал Рогожин и надолго замолчал.
Капли отбивали веселую чечетку за окном. Эти звуки были по-особенному отчетливо слышны в гробовой тишине палаты.
– Раскудрит твою качель! – ее нарушил хриплый голос майора Василенко. – Да кого же он замочил? Скажешь или по куполу врезать? Сидишь, бляха, как клуша!
Следователь не обиделся, глазами показав на Рогожина. Тот окаменевшим истуканом стоял, не снимая руки с плеча Кириллова.
– Сережка, Сережка… – едва различимо нашептывал Дмитрий; выходя из оцепенения, он повторил вопрос друга-десантника: – Кого?
– Хрунцалова Петра Васильевича…
– Фамилия мне ни о чем не говорит, – резко, словно досадуя на глупость следователя, произнес Рогожин.