Он припоминал состоявшуюся только что дискуссию. В принципе, Феникс прав. Ничего святого не осталось в этом мире. Здесь можно все. И нет идей, которые возвышают человека. Есть лишь одна идея, которая чего-то стоит, – это власть. Для такого понимания Абделкариму стоило прожить сорок девять лет.
Араб направился к прикрытому маскировочной сетью белому, с красной полоской через фюзеляж, шестиместному французскому вертолету «SA.350 Ecureuil». Это единственное средство передвижения, способное доставить груз и людей в эту черную, точнее, зеленую дыру.
Подскочил пилот – тоже верный, араб, из своих. Из тех самых бесчисленных фанатиков, кто готов лечь костьми за джихад, по большому счету не понимая, что это такое.
– Заводи машину, – приказал Абделкарим.
– Далеко летим? – спросил летчик.
– Курс на Даджапуту. Пора переговорить с моим старым другом Вамбой.
Горел ни в чем не повинный рейсовый автобус «Мерседес». Шайка чернокожих погромщиков, справившаяся с железным слоном, теперь с энтузиазмом, шутками и песнями разделывала под орех продовольственный магазин. Хозяин его забился в самый пыльный угол и молился об одном – остаться в живых.
Вялые погромы шли по всему городу. Вспышки насилия возникали то здесь, то там, изматывая маневренные группы полиции.
Впрочем, полиция боролась с беспорядками без особого энтузиазма. Стражам порядка было просто до боли завидно при взгляде на мародеров, весело и с огоньком опустошающих магазины и грабящих склады.
Ситуацию сглаживало то, что мародеры быстро разбегались при виде сил правопорядка. А полицейские часто подбирали то, что не смогли унести с собой их враги.
– И чего он замолк?! – воскликнул Казак. – Зацепился за объект – и довольный, как слон. Сразу в радиомолчание.
– Сейчас отзвонится, – сказал Влад. – Я его выдрессировал… Прибавь холодку! – крикнул он сидевшему за рулем худощавому, мелкому и подвижному Лису.
– И так кондишн на всю мощь работает, – заголосил импульсивный Лис. – Сожжем его к чертовой прабабушке.
– А тебе жалко? Ты этот фургон в Москву повезешь?
– Неплохо бы.
– Куркуль, одно слово.
Где-то в стороне захлопали выстрелы – лупили из русских карабинов «КС-23» гранатами со слезогонкой. Спецсредство далеко не выдающееся в смысле эффективности, но все же некоторая польза была.
С другой стороны грохнул ружейный выстрел. В ответ – очередь из автомата, уже настоящего.
– Затихает свара. – Казак, тяжело дыша, вытер платком вспотевшее красное лицо. Ему больше по душе были арктические льды, чем африканская жарища.
Не было сомнения, что бунт вот-вот выродится в мелкие хулиганские выходки.
Зазвонил мобильник.
– Он вышел на улицу Мартина Кинга, – сообщил капитан Мачаге.
– Обходит неспокойные места? – спросил Влад.
– Боится, жук белый! – хмыкнул Мачаге.
– Отлично! Информируй каждые три минуты.
Отключив телефон, Влад приказал Лису:
– Трогай. Неторопливо… Третий поворот направо.
Фургон начал движение.
Расчет операции строился на том, что каждый день примерно в одно и то же время длинноволосый англичанин выползает из квартиры, скорее всего, превращенной в стационарный пост технического наблюдения, и следует на точки, где расставлена сканирующая аппаратура. Ее необходимо ежедневно проверять – или обслуживать, или снимать информацию, или заряжать аккумуляторы – это не так важно. А важно то, что он рискнул и пять минут назад выполз из своего логова, не обращая внимания на массовые беспорядки и реальную возможность нарваться на неприятности. Рассчитывает, наверное, на умение выживать в самой агрессивной среде, на ловкость и быстрые ноги – куда без них при таком роде деятельности. Ну а еще у него наверняка припасено что-нибудь стреляющее.
– Свернул на проспект 19-е Ноября, – сообщил капитан Мачаге.
– Точно, на высотку сейчас полезет, – сказал Казак, услышав новость. – Монтажник-высотник, мать его за ногу.
Судя по направлению движения, длинноволосый держал путь к третьей точке своих ежедневных моционов – она располагалась на крыше жилого двадцатиэтажного дома, давно находящегося в аварийном состоянии и наполовину выселенного.
Фургон завернул на улицу Свободы.
Влад опять вышел на связь с Мачаге:
– Ну, где он?
– Идет в сторону автостоянки.
Лис развернулся, заложил вираж, вырулил на улицу Африканского Содружества и обрадованно воскликнул:
– Вижу его!
Улица была пустая – правопослушное население попряталось по щелям, а неправопослушное самозабвенно бузило в других местах. Длинноволосый шел в сторону высотного, некогда белоснежного, а ныне грязно-желто-серого дома.
– Не спеши, – велел Влад. – Незаметненько так двигай. Скромненько. Мы просто едем мимо…
Их фургон обогнал грузовичок «Тойота». Его кузов был набит машущими красно-зелеными флагами неграми, с дубинами и прутьями. Завидев белого, они восторженно заорали и заулюлюкали. Англичанин, вжав голову в плечи, резко принял вправо. Влад засек его непроизвольное движение к поясу, где наверняка пистолет.
Грузовичок унесся вдаль. Потом проскочила на бешеной скорости легковушка-такси с одним водителем, которым явно двигало желание побыстрее где-то спрятаться.
Фургон неторопливо поравнялся с англичанином.
– Ну… – Влад перекрестился, натянул маску на лицо и взялся за ручку дверцы.
Визг тормозов. Стук откатившейся в сторону дверцы. Расстояние – три метра.
Реакция у объекта отличная. Он моментально подался в сторону, развернулся. Рука его нырнула под легкую просторную рубаху навыпуск, скрывающую кобуру. Он уже почти вытянул из кобуры пистолет.
Все решала даже не секунда, а доля ее. Влад бросил металлический шарик в лоб англичанину. Противник дернулся от чувствительного удара в лоб и потерял эту самую секунду. Русич уже перед ним.
Кулак врезался в солнечное сплетение. Длинноволосый отлетел и осел на асфальт…
Продышался англичанин уже в фургоне. Руки сцеплены за спиной пластиковыми наручниками. Рот заклеен скотчем. Дергаться бесперспективно.
Он оторопело взирал на людей, взявших его в плен, – европейцы, по-английски говорят без акцента.
«Кто это, черт возьми?» – подумал длинноволосый и застонал от резкой боли в животе, когда фургон подпрыгнул на очередном ухабе.
Куда его везут, англичанин понять не мог. Салон фургона глухой, изолированный от внешнего мира, кабину водителя отделяет непрозрачная шторка.
– Не бойся, – миролюбиво произнес Влад. – Глядишь, все и обойдется. Жив останешься.