Сапрыкин мотал головой, точно на него налетел рой пчел:
— Не правда…
— Девчонка вскрыла вены. Но перед смертью она написала заявление об изнасиловании, — переход Бокуна с крика на шепот был тонким психологическим приемом, угробившим Сапрыкина.
Тот запрокинул голову и протяжно завыл на одной ноте:
— Не правда…
Приемом, который у детей называется «саечка», Бокун заставил его замолчать. Господин Сапрыкин в буквальном смысле прикусил язык, и по его подбородку заструился свекольный ручеек.
— В морг на опознание поедем?! — с ухмылкой палача спросил Бокун.
Вместо ответа господин Сапрыкин встал на колени.
Знакомый с Уголовным кодексом, бывший зэк по кличке Фарш знал о статье, карающей за вступление или склонение к половой связи несовершеннолетних.
Чтобы откупиться от тюрьмы, он мог продать душу дьяволу.
Сделка состоялась. В лагере противника Бокун заимел надежного лазутчика.
Самонадеянный мэр между тем рыл сам себе могилу. Сапрыкин доносил — Хрунцалов начал собирать досье на поляка, проверил связи Спыхальского, контакты, клиентуру, «крышу». Любознательность мэра переходила границы дозволенного, и Бокун решил — пора раздавить разжиревшего градоначальника и воротилу спиртового бизнеса. Штеер поддержал это решение, пообещав прислать профессионала экстра-класса. У него, бывшего сотрудника штази, остались старые приятели в России, не изменившие ремеслу. Одни подрабатывали промышленным шпионажем, другие содержали школы платных убийц.
С исполнителем заказа Бокун предпочел бы не встречаться, но дело было слишком серьезным.
…Бокун докуривал сигарету, прислушиваясь к ночному шоссе. Между деревьями мелькнули огни фар.
Большой грузовой «Мерседес» медленно сворачивал с шоссе на проселочную дорогу. Встречная «Волга» на мгновение высветлила красный рефрижератор. Прибывал обещанный Штеером человек. Бокун посмотрел на часы и криво улыбнулся — минута в минуту.
«Это называется немецкая пунктуальность», — подумал он.
Внезапно ослепленный фарами, Бокун зажмурился, невольно прикрыв рукой лицо. Машина остановилась прямо перед ним, в каких-то двух-трех метрах.
Заглох двигатель, водитель потушил фары. Теперь грузовик был похож на гигантскую божью коровку.
Дверь кабины бесшумно открылась.
Бокун затушил каблуком окурок.
— Здравствуй! — крикнул он в темноту и сделал шаг навстречу.
— Здравствуй! — знакомый голос заставил Бокуна вздрогнуть.
Он невольно отшатнулся.
«Не может быть, — пронеслось у него в голове. — Такого просто не может быть!»
Этот голос он слышал в кошмарных видениях. Этот голос угрожал ему смертью. Среди руин «Красной Горки».
— Солодник Мхачители! — Черноволосый мужчина протягивал руку. — Здравствуй, командир! — оскалился киллер, обнажая крепкие, желтые, как кукурузные зерна, зубы. — Будем прореживать?!
Солодник не узнал в респектабельном, уверенном мужчине выбирающегося из-под развалин контуженого спецназовца.
«Может, ему память отшибло?» — схватился за спасительную догадку Бокун, внутренне готовя себя к непредсказуемой реакции киллера. Но тот продолжал щериться, как обретший хлебосольного хозяина пес.
Приставку «экстра» Солодник оправдывал сполна.
Хрунцалова он разделал под орех. Правда, не без участия слизняка Сапрыкина, оставившего открытой маленькую дверцу в подвальные помещения профилактория и набросавшего план коридоров с помеченными крестиком личными апартаментами мэра. Проникнув незамеченным в переполненный пьяными гостями дом отдыха, киллер пробрался в номер.
— Зашел, баба на кровати голюсенькая лежит, а в ванной душ шумит, — рассказывал Солодник. — Прикинул, не с руки пальбу открывать при свидетельнице.
Лишний визг, грохот: Я аккуратненько удавочку, хоп.
Ножками подрыгала малек и утихомирилась. Я в ванную, а там никого! Зря бабенку кончил, — сокрушался Солодник. — Тут мармелад в номер скребется.
— Кто? — задал единственный вопрос Бокун.
— Студень этот, Сапрыкин. Трясется, как студень, и жестами на сауну показывает, мол, там Хрунцалов.
Баба, наверное, его из номера вытурила. На ковре лужа блевотины… — морщился Солодник. — Я чуть не поскользнулся. Чего кабан в сауну забрался? Хотя каждый по-своему с ума сходит. Я с первого выстрела рассчитывал завалить. Не получилось! Метался по сауне. Но со второго достал.
Городские газеты вынесли сообщение о гибели Хрунцалова на первые полосы. Резонанса такого масштаба Бокун не ожидал. Но нет худа без добра. Вариант замести следы складывался сам собой. Ради этой цели требовались новые жертвы, а гроссмейстер всегда готов отдать пешку, чтобы выиграть партию.
* * *
В двадцать минут двенадцатого Солодник вошел в дом. Двигался он бесшумно, шаря перед собой узким лучом фонарика.
Осмотрев комнату, удостоверившись, что приговоренный мирно посапывает на диване, укрывшись с головой клетчатым пледом, киллер проскользнул на кухню.
Зачерпнув кружкой воды из ведра, стоявшего у заляпанной жиром газовой плиты, черноволосый мужчина с орлиным носом утолил жажду.
Круг света заплясал по стенам. Он задержался на эбонитовом счетчике электроэнергии, пробежался по проводке и остановился на выключателе.
Солодник ухмыльнулся, словно задумавший пакость балбес-второгодник. Он сам иногда удивлялся своей изобретательности, умению обходиться без непосредственного контакта с жертвой. Предсмертные хрипы, фонтанирующая кровь из перерезанного горла, судороги и угасающие искорки жизни в глазах умирающего Солодник считал издержками профессии, по возможности стараясь не травмировать собственную психику созерцанием чужих мучений.
Достав универсальный перочинный нож, он ногтем подцепил крестовидную отвертку. Солодник неторопливо выкрутил шурупы, снял крышку и проверил контакты. Фонарик киллер держал в зубах.
Заслышав скрип дивана в комнате, Солодник машинально выдернул из-за пояса джинсов пистолет.
Вороненый ствол, готовый пулей встретить любого, кто бы ни вошел, уставился на дверной проем.
Скрип стих. Старик, сменив позу, перестал храпеть.
Так же без спешки, аккуратно киллер вернул крышку выключателя в надлежащее положение у выкрашенного белой краской косяка двери. С проводкой, двужильным проводом в синей изоляционной обмотке, он поступил не так бережно.
Разрезав провод — у Солодника был чудесный нож с лезвием из легированной стали с фирменным клеймом «три короны» шведской сталелитейной компании, — наемный убийца оголил провода, скрутив их вместе.