Дмитрий сидел на песке, укрывшись с наветренной стороны бархана. Хребет холма не закрывал от него панорамы пустынной равнины, на просторах которой скрылись преследуемые люди.
«Почему они не устроили здесь засаду? — задавал себе вопросы командир. — Среди них есть бывшие военные, это факт! Вон как четко распределили силы при нападении на завод, обезоружили часовых, выбрали пути отхода…»
Вытертая добела «афганка» Святого потемнела от пота на груди и на спине.
«Твердый дезодорант „Олд Спайс“ избавит вас от неприятного запаха… придаст уверенности и освежит… „Олд Спайс“ для тех, кто любит приключения!» — вспомнил он почему-то рекламу, показанную по телевизору как раз тогда, когда посыльный вломился в дверь с приказом срочно прибыть к командиру батальона.
Отдельный десантно-штурмовой батальон спецназа, выделенный из состава Душанбинской дивизии воздушно-десантных войск, подчинялся непосредственно командованию Среднеазиатского военного округа.
Девяностые годы начинались для южной провинции советской империи страшными погромами в Ферганской долине, первыми нападениями на военнослужащих-славян, попытками разграбления армейских складов.
Батальон напоминал кочующий цыганский табор. До прибытия Святого две роты батальона участвовали в ферганских событиях.
Его непосредственный командир майор Виноградов, опираясь локтями на кухонный стол, застеленный прорезанной, истертой клеенкой, делился воспоминаниями. Свою жену майор под благовидным предлогом попросил выйти из комнаты.
— Едем, механик-водитель в триплексы смотрит и вдруг выть начинает! По-волчьи, знаешь, так, с подвыванием!
Я люк открыл, высунулся, а у дороги кол стоит, и на нем человек нанизан.
Командир потер лицо ладонью, словно хотел снять с него гримасу боли и отвращения.
— Скорчился бедолага, как бабочка, на иглу наколотая, грудь, живот до мяса раскровянил собственными руками.
Мучился страшно. Я спать лягу — все его вижу, а в ушах крик солдата!
— Из-за чего это происходит? — допытывался Святой.
— Погромы-то? Повод всегда найдется, а в причинах не нам разбираться!
— Осточертело воевать, не зная за что!
— Заваривается здесь каша. Принимай взвод, знакомься с людьми. Чует моя душа, еще навоюемся на родной землице…
Майор как в воду глядел…
* * *
— Построиться по полной боевой выкладке! — передал дневальный приказ комбата.
Лязгнули решетчатые двери оружейки. Руки солдат соприкасались с холодной вороненой сталью стволов, пальцы торопливо снаряжали магазины.
В казарму ворвался Виноградов, которого срочно вызвали из дома посыльным.
— Где комбат? — выдохнул он.
— У себя в штабе! Из округа приказ пришел: перебросить батальон в Ош! ввел его в курс дела Святой.
— Куда? — недоуменно переспросил майор.
— Ош, Киргизия… Самолеты заправляются. К двадцати ноль-ноль мы должны погрузиться вместе с техникой!
— Взводные, ко мне! — скомандовал командир роты и принялся нервно расхаживать по коридору казармы. — Ну что вы там копаетесь?
— Товарищ майор, комбат к себе вызывает! — по-петушиному звонко прокричал дневальный, не опуская трубки телефона.
— Второй, третий взводы — крепить технику, первый — получите сухпай. Рогожин, командуй… — на ходу бросил Виноградов.
Роту он нагнал на аэродроме. Солдаты построились в колонну по двое и стояли, готовые погрузиться в самолет.
Была та самая доля секунды, когда все замирают перед тем, как сделать первый шаг, доверившись крылатой машине. Лица парней были сосредоточенны. Никто не произнес ни единого слова, не говоря уже о шутках. Солдаты придерживали оружие и подсумки, чтобы не дай бог звон металла не нарушил тишину.
* * *
Острые лучи прожекторов аэродрома прокладывали световые трассы по серому бетону, высвечивали серебристый бок самолета, проникали в его чрево. А надо всем этим нависла чернильная тьма азиатской ночи — молчаливая и загадочная.
Строй спецназовцев походил на фалангу древних воинов, готовых по приказу повелителя выступить в поход — покорять неведомые земли. Они подчинялись чужой воле, не задумывались, в какое пекло их собираются бросить.
Виноградов выглядел расстроенным. Правда, он лихо соскочил с командирского «уазика», уверенным шагом продефилировал по бетонке и нарушил тишину бодрым окликом:
— Как настроение, орлы?
— Нормалек… отлично, товарищ майор! — откликнулся строй по-мальчишечьи радостными голосами.
Сам вид ротного — статного, широкоплечего мужика — вселял уверенность: с таким командиром не пропадешь, выдержишь и огонь, и медные трубы.
— Рота, слушай мою команду! — зычно крикнул Виноградов. — Повзводно шагом марш!
Колонна дрогнула. Первые спецназовцы, грохоча сапогами по металлу аппарели, вошли в самолет.
— Технику надежно закрепили? — спросил ротный у Святого.
— Я проверял…
— Растяжки натянуты?
— Я проверял, товарищ майор! — повторил Святой. — Что стряслось?
— Беда, Рогожин. В городе второй день погромы идут.
Киргизы узбеков, русских… — Майор закурил, сломав несколько спичек. Под нож, в общем, пускают.
— А милиция где, краснопогонники?
— Ну что ты заладил? Какая, к лешему, милиция! Какие внутренние войска! Комбату округ приказал срочно перебазироваться в Ош. Взять под охрану объекты.
— Какие объекты? — непонимающе переспросил старлей.
— На месте укажут. Представитель округа с нами летит.
Давай, Рогожин, дуй к взводу!
Самолет летел уже несколько часов. Фонари светились тусклым молочным светом. Десантный отсек напоминал внутренности библейского кита, который пообедал множеством людей в придачу к пророку Ионе.
Святой прислонился головой к жесткому ребру остова корпуса и заснул. Проснулся он с тяжелой, словно налитой свинцом головой, одуревшей от надсадного рева двигателей.
Самолет оставлял позади все новые километры. Хитроумные электронные приспособления помогали ему не сбиться с пути в ночной мгле.
— Эй, кто курит? — Святой засек в глубине отсека огонек. — Курит кто? Правила напомнить?
— Я это, товарищ старший лейтенант!
— Кто я? — не узнал голоса взводный.
Поднявшаяся с места фигура заслонила проход.
— Голубев, — виновато пробасил командир первого отделения.
— Не ожидал от тебя, сержант! Нарушаешь… — назидательно начал Святой и, внезапно поняв, как глупо его наставления будут звучать сейчас, смущенно замолк. — Садись на место. Я сам к тебе подойду.