Человек внизу выронил оружие, картинно согнулся пополам, сделал несколько шагов назад и начал медленно оседать.
Но, прежде чем он упал, Святой снова был на ногах. В два касания преодолев галерею, Дмитрий взлетел под куполом ангара, паря над бездной. Его прыжку позавидовал бы не один цирковой артист.
Словно гигантская рука, пытавшаяся схватить Святого, за Дмитрием потянулся свинцовый шлейф, намертво впечатываясь в стену десятками выбоин. Повисни Святой на краю пролета, и эта невидимая рука сжала бы его в своих тисках, превратив в окровавленный кусок мяса.
«Дотянул!» — мелькнуло у него в голове, когда он вновь почувствовал под собой опору.
В это мгновение пролет галереи, не выдержав тяжести двух тел, рухнул вниз. В последнюю секунду Серегин вскочил в проем окна, выбив плечом стекло и свободной рукой успев схватить Святого поперек пояса. Николай сумел втащить друга в нишу, спасая его от неминуемой смерти. Святой хотел что-то сказать, но Серегин, не дожидаясь благодарности, выбрался на крышу.
Выглянув из импровизированного убежища, напоминающего скальные храмы Пальмиры, Святой по светящемуся фонарику отыскал взглядом оставленный внизу мешок со взрывчаткой. Лучи от фар джипа падали в противоположную сторону от него, так что Дмитрию не составило больших трудов попасть в цель. Но, прежде чем Святой нажал на спусковой крючок, в оконной раме появилась уставшая физиономия Серегина, измазанная грязью.
— Ума не приложу, как ты спустился… — только и успел пролепетать тот, как раздался взрыв страшной силы, который вышвырнул друзей прямо на крышу.
Они заскользили по оцинкованным жестяным листам, словно на лыжном трамплине где-нибудь в Раубичах, в кровь сдирая ладони.
Внезапно огненный смерч разорвал ангар на тысячу кусков, и новый взрыв потряс окрестности. Вечернее небо озарилось багровым пятном пожара. Последнее, что увидел Святой, был метеоритный поток из кусков жести, штукатурки, дерева и обломков кирпича.
Затем последовала короткая вспышка, и острая боль пронзила все тело. Святому даже показалось, что он на какое-то время потерял сознание…
Когда Рогожин снова открыл глаза, над ним стоял Влад — Владик Скуридин. Он был именно таким, каким представлял его Святой: с блестящей лысиной, пополневший, одетый в дорогой костюм. Но больше всего Святого поразил взгляд Скуридина: потухший, пустой, остекленевший — взгляд профессионального убийцы.
Влад угадал мысли Святого.
— Это ты научил меня убивать, — сказал он, наклоняясь еще ниже к распластанному на земле человеку, и повторил, оскалившись по-волчьи:
— Ты… Знаешь, ведь именно тебе я обязан всем! — Скуридин потряс рукой с огромной золотой печаткой на пальце. В другой руке у него была зажата «беретта». — Деньги, много денег. А скоро их станет еще больше.
— Надеешься разбогатеть? — вдруг раздался у него за спиной чей-то голос.
Владик резко обернулся.
Незнакомец застыл в нескольких шагах от него. Наемный убийца мог поклясться, что никогда не видел этого человека прежде. Но ему показалось, что он его знает. Странное чувство беспокойства охватило Скуридина. Он не испугался автомата, так как давно приучил себя к мысли о собственной смерти. Как это ни странно, в глубине души он всегда боялся именно такого внезапного появления у себя за спиной «человека в черном», который однажды возникнет из его собственной тени, чтобы восстановить нарушенный им, Владом, круговорот жизни…
Ствол «беретты» в руке Скуридина дернулся по направлению к незнакомцу. Но, прежде чем Влад успел что-либо сделать, «Калашников» разродился короткой очередью.
Первая пуля пробила Владу плечо, оставив дыру на двубортном пиджаке, и вышла чуть выше правой ключицы.
Вторая попала в подбородок. От третьей голова Скуридина раскололась пополам.
Отшвырнув пистолет носком ботинка подальше от бездыханного тела, стрелявший шагнул к Святому.
Со стороны шоссе доносился вой пожарных и милицейских сирен.
— Надо уходить! — Святой ухватился за протянутую ему руку.
Поднявшись, он начал искать Серегина. Человек, расправившийся со Скуридиным, молча наблюдал за ним и наконец спросил:
— Что ты здесь делаешь?
— Тот же вопрос я мог бы задать тебе, — заметил Святой. — Что ты делаешь во Владивостоке рядом с этими долбаными складами?
— Тебе бы больше понравилось оказаться на его месте? — Незнакомец кивнул в сторону трупа Скуридина.
Святой не ответил. Он увидел Серегина, которого завалило куском жести. Николай при падении рассек бровь, а в остальном отделался царапинами и парой синяков.
— В следующий раз запасной выход отправишься искать сам, — попробовал пошутить Серегин, выбираясь из завала, и, заметив рядом со Святым человека, добавил:
— Дим, от контузии галлюцинации бывают?
— Вообще-то не знаю, — честно признался Святой. — А что?
— Просто мне кажется, будто возле тебя стоит мужик, которого я тогда на станции отмазал от мента. — И, прикрыв ладонью лицо, Николай захныкал:
— Это ж надо было так головой об асфальт долбануться!
— Может, отложим все-таки выяснение обстоятельств на потом? — не выдержал Новиков. — А насчет мента… По-моему, мы квиты!
Найти угол во Владивостоке для Новикова не составило труда. Виктор остановился у одного знакомого по зоне. Сам хозяин квартиры успел перебраться в пригородный особняк, круто поднявшись за последние два года на утилизации американского мусора. Бывший зек с фамилией лихого украинского атамана времен гражданской войны Александр Сафронович Тютюнник теперь разъезжал на «нулевых», прямо из автомобильных салонов, иномарках и с какой-то особенной гордостью вспоминал о времени, проведенном на тюремных нарах. Новикова он встретил с радушием русского барина, широким жестом протянув ключи от владивостокской квартиры.
— На, владей! Будут нужны бабки — устраивайся ко мне на работу. Еще и подъемные получишь.
Давно успев отвыкнуть от подобного бескорыстия, Виктор посчитал выходку Тютюнника обычным пижонством.
— На зоне подобного понта — выше крыши, — нехотя объяснил Серегину свою неприязнь к «мусорному королю» Новиков. — Чем человек пожиже, потщедушнее, тем больше пыли в глаза норовит пустить. Отсюда и пальцы веером: смотри, мол, расширяй кругозор. А стоит такое чмо к ногтю прижать, он сразу и сопли пускает…
— А почему «мусорный король»?
Серегин вылез из ванны и разгуливал по комнате, опоясанный полотенцем. От его мускулистого тела шли клубы пара.
— Тютюнник нашел в свое время золотую жилу и теперь близко никого к ней не подпускает, крутым фирмачом заделался. На первый взгляд дело пустяковое: из-за бугра поступает партия товара — ковровые покрытия там или резиновые перчатки. А вместо этого в контейнерах привозится мусор. Чтобы избавиться от него в той же Америке, платить приходится бешеные бабки. Обычно это какая-нибудь химия вроде пластмассы, которая будет гнить еще лет девятьсот. Можно, конечно, и радиоактивные отходы прибрать, но это и стоит дороже.