Не дожидаясь реакции, я прошел в комнату и улегся на чистое белье. Спустя несколько минут ко мне подошла Оля, жеманно прикрывая маленький бюст морщинистыми ладошками…
* * *
Утро красило нежным светом стены моей лачуги.
Голова нещадно трещала после вчерашнего, и захотелось немедленно прополоскать горло.
Пройдя на кухню, я заглянул в поредевшие ряды спиртных запасов и сделал невероятное: рука сама собой потянулась к запотевшей бутылочке минералки.
Пока я занимался изощренным мазохизмом, проснулись барышни. Первой появилась увядающая Оля с заспанным, измятым лицом и растрепавшимися волосами цвета перебродившей бражки.
Шлепая босыми ногами по полу, она принялась искать свою одежду, копошась в сваленной куче, как нищий бродяга в товаре старьевщика.
К ней присоединилась подоспевшая подружка с пролежнями на объемной груди.
– Это мое, – проскрипела она, выхватывая из рук товарки кружевной бюстгальтер четвертого размера.
– Понятно, что твое, – вторила ей Ольга, выпуская из вялых пальчиков эластичные бретельки, – мне твой лифон сгодится только для зонта или панамки от солнца.
Ася попыталась парировать выпад, промычав:
– Конечно, ты ведь свое белье в «Детском мире» покупаешь…
Неизвестно чем бы закончились их словопрения, если бы я не прервал:
– Давайте, леди-бляди, быстрее разбирайтесь в собственных манатках и отваливайте.
Затолкав собственные телеса в фирменные шмотки, шлюшки направились к выходу. Мне пришлось их провожать – вопросы охранников могли быть самыми неожиданными.
Едва я переступил порог собственной конуры, как столкнулся лицом к лицу с дочерью хозяина усадьбы.
Это была сдобненькая блондинка, она неуловимо напоминала немецких фарфоровых кукол, изображающих балерин и молочниц. Всегда приоткрытые, чуть влажные жемчужные губки и прозрачные незабудковые глаза, приветливость во взгляде и абсолютная доброжелательность ко всем без исключения окружающим – от дворника и до замминистра, гостившего у нас пару дней назад… Сейчас таких барышень принято характеризовать идиотским словечком «гламур».
– Здравствуйте, Виталий, – приветливо улыбнулась она.
– Доброе утро, – ответил я, – вам что-то нужно?
– Хотела нарезать свежих роз.
Я невольно позавидовал колючим стеблям, мысленно представив, как бархат пальчиков прикасается к розовому кусту.
От меня не укрылся мимолетный взгляд, брошенный на расплавившихся лахудр, – девушка лишь оценивающе скользнула по вульгарному тряпью, напяленному на порочные фигуры, и, не увидев в них достойных соперниц, довольно отвернулась, храня на янтарных губках легкую усмешку неоспоримого превосходства.
Почти вытолкав путанок за ворота, я угрюмо потопал назад.
Проходя мимо зеленой лужайки, я боковым зрением заметил тренирующуюся охрану: четверо горилл беспорядочно лупили друг друга, ощущая себя по меньшей мере учениками Брюса Ли. Когда я поравнялся с ними, до меня донесся раскатистый бас одного из молотобойцев:
– Эй, Виталя, не хочешь подработать живой макиварой? – Фраза сопровождалась ехидными смешками. – За переломы приплатим.
Я не раз слышал их тупые шутки, но всегда проходил мимо. Однако сейчас во мне проснулся тот, кем я был в прошлой жизни. Все-таки школа полковника Ремизова не проходит даром ни для кого…
Замерев на полдороге, я внимательно посмотрел в лицо чересчур словоохотливому бойцу и ступил на мягкий ковер зеленой травы. Смех усилился и превратился в откровенное гоготание.
– Можно и подработать. – Слова вылетали независимо от моего сознания. – Давай, начали…
Я стоял, опустив руки вдоль тела, и смотрел в искрящиеся самоуверенностью глаза двухметрового бычка. Он вяло и нехотя, как бы куражась, выбросил вперед кулак, целясь мне в грудь.
Я без труда увернулся от удара, чем вызвал недоумение на лице длинного охранника. Тогда он решил достать меня всерьез – повернувшись ко мне левым боком, боец вскинул ногу и нанес боковой удар по моему плечу. Отклонившись слегка назад, я позволил плоской стопе пролететь в нескольких сантиметрах от моей груди; в следующую секунду, используя инерцию движения противника, я перехватил поднятую голень правой рукой, а локтем левой обрушился на ровную кость – сдержанный стон перешел в скулящий вой, и горилла рухнул на землю. Катаясь по примятой траве и обхватив руками ушибленное место, он орал, мерно покачивая головой, как вошедший в религиозный транс кришнаит.
Я мог ему только посочувствовать – у нас явно были разные уровни подготовки, да и практику я имел солидную.
– Прости, я не хотел, – как можно мягче проговорил я, – но с твоими способностями только «Лебединое озеро» танцевать. Да и то что-нибудь будет мешать…
На этот раз боец взревел, но уже не от боли, а от моей наглости. Его дружки тут же навалились на меня с трех сторон – сыпя беспорядочными ударами, они стремились дотянуться до моего лица… И что за глупая привычка бить исключительно по морде, когда у человека столько болевых точек?!
Мне в конце концов надоело уклоняться, и я методично принялся их отключать: первым рухнул белобрысый зубоскал, получив шокирующий тычок в выпирающий острый кадык; за ним последовал тяжеловесный детина с румяными, как у младенца, щечками – ему достался хлесткий удар по седьмому шейному позвонку (меня всегда удивляло, как люди подставляются под прямо-таки классические затрещины), и он осыпался в собственные штанишки; с третьим было сложнее… я его просто не догнал.
К собственному неудовольствию, я ощутил, как участилось сердцебиение, а ведь раньше мне были нипочем подобные развлечения. Сказалась бездеятельная жизнь и пагубное пристрастие к алкоголю. Все наши ребята из Антитеррористического центра, едва выйдя на пенсию, рано или поздно становятся выпивохами.
– Старею, – зачем-то вслух протянул я и вразвалочку, подчеркнуто неторопливо направился к садовому домику.
Войдя в хижину, я почувствовал, что в комнате явно есть посторонний…
Больше всего на свете мне сейчас хотелось провалиться под землю. Мне было стыдно и за свой загаженный холостяцкий угол, и за синеватую небритую рожу, но еще больше – за шлюх, которых Инна Кораблева видела во дворе…
– Виталий, вы собираетесь меня вышвырнуть. – Голос звучал вызывающе мягко. – А может, ограничимся легким подзатыльником?
– Что вы, – возразил я, чтобы вообще чего-то сказать, – я очень рад…
– Между прочим, меня зовут Инна, – представилась девушка.
Имени ее я действительно не знал, потому что она приехала на каникулы только две недели назад из-за границы, где грызла гранит каких-то наук, и нас, по понятным причинам, никто друг другу не представил.
Пока я глупо хлопал ресницами, Инна продолжила: