– Не считая меня, двенадцать, мой повелитель.
– И сколько из них сильнее тебя?
– Двое, может быть, трое, – ответил Нанджи смущенно.
Уолли обернулся к нему. Нанджи покраснел.
– А ты скольких побьешь?
– Троих, – пробормотал Нанджи.
– Что? Так не может быть!
– Бриу говорит, что у меня очень хорошая защита, мой повелитель. Меня трудно ударить.
Уолли нахмурился. Или его подводит опытность Шонсу, или здесь что-то не так. Но вдруг на дальнем конце двора он заметил нечто странное и на время забыл о проблемах Нанджи. Это было какое-то массивное сооружение из балок и перекладин, и ни он, ни Шонсу не знали, что это такое. Рядом в бочке стояли длинные палки, похожие на бильярдные кии.
– Это что за чертовщина? – спросил он, не в состоянии поверить в зарождающуюся догадку.
– Место для порок, мой повелитель.
Уолли резко развернулся и стал смотреть на своего вассала.
– И кого здесь порют?
– В основном рабов, – Нанджи пожал плечами. – А некоторые наставники – и своих подопечных.
– И они хотят, чтобы из тех, кого порют, как рабов, получились воины?
– Уолли опять посмотрел на место для порок, а потом на воинов. – Пошли-ка отсюда, – сказал он. – А то мой обед выйдет обратно.
* * *
В мрачном молчании Нанджи последовал за своим повелителем в их королевские апартаменты: он решил, что на сегодня урок отменен. Они прошли через переднюю.
– Закрой дверь, – сказал Уолли, не останавливаясь, и вошел в большую комнату.
– К бою! – воскликнул он, резко разворачиваясь и выхватывая меч. Нанджи отпрыгнул и тоже вынул свой меч.
– Эй! Неплохо! – одобрил Уолли. – К тому же с новым мечом! – Он рассмеялся, увидев, как забеспокоился Нанджи. – Не бойся! Ты что, думал, что я собираюсь биться боевым оружием? Я проверял, какая у тебя реакция. Оказывается, гораздо лучше, чем у Бриу. Гораздо лучше! Ну да, ведь ты моложе.
Нанджи сиял – уже давно его не хвалили: из тринадцати он был третьим с конца.
Гостиная была почти столь же обширна, как и площадка для тренировок, а кроме того, здесь прохладнее и нет посторонних. Уолли аккуратно положил седьмой меч на лакированный столик, подвинул табуретку к вышитому шелком креслу. С довольным вздохом он сел и поднял ноги кверху. Нанджи опять улыбался, все еще не выпуская из рук меч.
– Нет, рапиры не нужны, – сказал Уолли. – Тебе все равно надо привыкать к этому мечу. Ну-ка, четвертая позиция. Сделай выпад.
Нанджи подчинился. Некоторое время оба молчали.
– Ужасно, – сказал наконец наставник. – Нога смотрит внутрь, большой палец – наружу, запястье расслаблено, а локоть… О боги! Так нападает дождевой червяк, – он показал на зеркало. – Попробуй теперь тут. Ну – как тебя учили? У тебя же изумительная память!
Нанджи сделал выпад перед зеркалом, потом правильно поставил ногу, повернул руку, опять проделал все движения и в тревоге повернул голову.
– Ты убит, ученик, – спокойно сказал Уолли. – Там в оружейной уже продают твой меч. Жаль, хороший был малыш.
Нанджи сделал с десяток выпадов и каждый раз неправильно. Уолли приказал ему сосредоточиться на запястье, но ведь надо думать и о том, как правильно поставить ногу, а стоит подумать об этом, и рука опять начинает дрожать. За полчаса он не продвинулся ни на шаг. Уолли и Шонсу были совершенно озадачены. Уолли встал и сжал левую руку Нанджи.
– Я помогу, – сказал он. – Теперь попробуй очень, очень медленно.
Как в замедленном кино, Нанджи повернул руку, поднял правую ногу, дюйм за дюймом преодолел все движения выпада. Уолли не отпускал его до тех пор, пока правая нога опять не стала на место. То и дело поправляясь, Нанджи удалось продемонстрировать что-то похожее на выпад. Они повторяли так несколько раз, но едва только Нанджи начинал двигаться чуть быстрее, как все шло насмарку.
– Все твоя чертова память! – бушевал Уолли. – Неужели не можешь забыть?
Было ясно, что забыть он не мог, хотя совсем выдохся от усталости и отчаяния. Дурные привычки впитались в его память, как сутры. Они попробовали с левой руки, но ничего не получилось, и пришлось от этой идеи отказаться.
Они пробовали с рапирой. Они пробовали со старым мечом. Они пробовали с закрытыми глазами. Если бы горе Нанджи не было таким неподдельным, Уолли решил бы, что он притворяется и делает все это специально.
– Ну что же, давай тогда посмотрим на твою хваленую защиту, – сказал Уолли со вздохом. Из тяжелого, обшитого железом ящика они достали рапиры и маски.
Защита у Нанджи была великолепна и совершенно не соответствовала его нападению.
Уолли стянул маску, опустился в кресло и сложил на груди руки. Нанджи стоял перед ним в полном отчаянии.
– Ничего не понимаю, – сказал Уолли. – У тебя отличный рефлекс, твоя защита – на голову выше, чем у любого Второго, которых мы только что видели. Я полагаю, это уровень по крайней мере Третьего. У тебя хорошая координация движений, потому что каждый раз ты делаешь одни и те же ошибки. У тебя не получается только выпад – а это половина всего воинского искусства. У тебя мозговая блокировка.
Но вместо «мозговой блокировки» получилось «проклятие», и Нанджи выпучил глаза. Уолли невесело рассмеялся и предложил послать за Святыми Матерями.
Потом он указал на обтянутый ситцем стул и сказал:
– Сядь и отдохни минуту, я должен все обдумать.
Нанджи сел. Он просто провалился в мягкое сиденье, но совсем не расслабился. Уолли взял седьмой меч и сделал вид, что внимательно его рассматривает.
– Тебя удивила цена твоего меча? – спросил он тихим голосом. – Как ты думаешь, какова цена этого?
– Не знаю, мой повелитель, – еле слышно пробормотал Нанджи.
– Священный Хонакура говорит, что такой меч не имеет цены. Судя по его словам, за него дадут все, что попросишь, сколько можешь унести. А я слышал, что у переправы хозяйничают разбойники.
Уолли не спускал взгляда с клинка.
– Да, мой повелитель, – сказал Нанджи какое-то время спуск Теперь его голос звучал более заинтересованно.
– Меня беспокоит наше путешествие, – продолжал Уолли, по-прежнему обращаясь к мечу. – Нас трое – ты, я и Джа. Мне придется попросить достопочтенного Тарру дать нам охрану.
Хотелось бы ему сейчас взглянуть на своего вассала, увидеть, какие чувства проносятся по его лицу. Удивление? Беспокойство? Стыд? Сообразит ли Нанджи, что Седьмой не должен быть столь наивным? Ответ последовал чуть быстрее, чем Уолли того ожидал.