– Правильно понимаешь, – буркнул Саша. – За что и люблю.
– Ладно, приезжай, – сказала Катерина. – Во сколько тебя ждать?
– После пяти где-то. Спасибо, Кать.
– Пожалуйста. Слава богу, что все живы. Андреев с Гордеевым прибыли на следующий день, и вид у них обоих был глубоко несчастный. Они долго мялись в прихожей, потом по очереди мыли руки, так старательно, как будто собирались немедленно провести хирургическую операцию. Потом пошли здороваться с бабушкой, которую хорошо знали, и проторчали у нее минут двадцать. Наконец Катерина не выдержала. Она пришла за ними в бабушкину комнату и сказала сердито:
– Или вы сейчас же садитесь и рассказываете мне, в чем дело, или выметайтесь.
Выразительно и тяжко вздыхая, Андреев и Гордеев поплелись за ней на кухню, и, когда наконец все уселись перед кофе и бутербродами, Катерина пребывала в полной уверенности, что на самом деле произошло что-то ужасное.
– Кать, – начал Андреев, – ты, конечно, можешь завтра же нас уволить, но…
У него не хватало мужества признаться в том, что случилось в Калининграде. Ему казалось, что, как только Катерина об этом узнает, он перестанет быть для нее рыцарем в сверкающих доспехах, который может все. Он станет ей неинтересен. Он превратится в обычного, рядового сотрудника, который может справиться с заданием, а может и провалить его. Ну не мог он заставить себя рассказать!..
– Короче, выследили нас, – хмуро сказал Мишка, – и скорее всего Коту Тимофею уже доложили. Вот, собственно, и все дела.
– Как выследили? – не поняла Катерина.
– Да обыкновенно, – ответил Мишка с хмурой досадой. – Надо было вопросы осторожней задавать, а мы не остереглись. Всегда сходило, мы думали, и сейчас сойдет. А город Калининград – не Москва-столица. Кто-то что-то услышал, кто-то кого-то видел, крути по воде пошли, и все, привет.
– Что – привет? – Катерина переводила взгляд с Гордеева на Андреева, который выглядел совсем подавленно.
– Ничего. Поговорили с нами, сначала не слишком вежливо. Потом выяснили, кто мы, пожурили по-отечески и отпустили на все четыре стороны. Идите, говорят. Лучше всего прямо в аэропорт. У Сашки от этих разговоров вон кисть вывихнута…
– А вы? – глупо спросила Катерина.
– А мы и пошли, куда нас послали. Работу бросили. Я думал, Андреев меня по дороге живым сожрет, так переживал, что тебя подвел, а я говорю, хорошо, что ноги унесли…
– Ладно, заткнись! – с неожиданной злобой перебил его Саша. – Кать, это моя вина на самом деле. Надо было сразу уезжать, когда мы слежку обнаружили, а я…
– Слежку? – переспросила Катерина и закурила. – Давайте все сначала и по порядку. Кто за вами следил, кто вас увидел, кто кому сказал? Что за слежка? Что именно доложили Тимофею?
– Что мы информацию о нем собирали. Я ведь так понимаю, что он нам санкций не давал? – Саша начал отвечать на последний вопрос, самый легкий. Он маялся от сознания собственной вины, и Катерине было его жалко. Но посочувствовать она еще успеет. Сейчас ей нужна вся картина. Целиком. – Нас выследила в Светлогорске его служба безопасности. Местная. Отволокли на какую-то дачу, день держали, потом отпустили. Спрашивали, какого черта мы по городу шаримся, чьи такие и какого дьявола нам надо. Звонили в Москву, выясняли. Отобрали дискеты, сволочи.
– Все? – ахнула Катерина.
– Все, – подтвердил Андреев и вдруг улыбнулся: – Кать, но за дискеты ты не переживай, у меня в камере хранения все копии остались. Целы и невредимы. Хоть в этом я их того… обставил.
Некоторое время все молчали. Катерина снова закурила и сказала задумчиво:
– Ладно, подведем итоги. Информация у нас есть, но не полная. Значит, месяц на взморье все-таки не впустую прошел. Мы теперь знаем, что служба безопасности ревностна охраняет его интересы не только в приемной перед кабинетом. Это тоже неплохо, по крайней мере означает, что город он действительно контролирует. Это, можно считать, плюсы. Какие минусы? Неизбежный скандал с Приходченко и с пресс-службой, если они узнают, что мы собирали “черное” досье. Кстати, из того, узнают они или нет, тоже можно сделать выводы. Например, так ли близка к Кольцову Юлия, как хочет казаться? Посмотрим, подумаем…
– Кать, ты не злись особенно, а? – Саша Андреев просительно, как провинившаяся собака, заглянул ей в лицо. – Я просто был уверен, что справлюсь с ситуацией.
– Я не злюсь, – ответила Катерина. – Я не понимаю…
– Чего? – Саша пытался отыскать в ее лице какие-то чувства, направленные на него лично, – обиду, недоумение, разочарование. Но Катерина уже приняла ситуацию такой, как есть, и старалась придумать, как выйти из нее с наименьшими потерями.
– Перед Приходченко я вас прикрою. Скажу, что вы звонили, когда обнаружили слежку, а я велела расследование не прекращать.
– Катерина! – заревели они в два голоса.
– Ничего не Катерина, – возразила она хладнокровно. – Вы же сюда заявились, а не к Олегу на “Сокол”. Так что теперь я буду действовать на свое усмотрение. Я ценю ваше благородство, обожаю вас обоих, но я ваше начальство. Ясненько? Давайте посмотрим, что вы привезли. Или хотите, оставляйте мне дискеты, а сами поезжайте по домам. А то вас, наверное, там уже с собаками ищут.
Оба исследователя биографии Тимофея Ильича Кольцова ехать домой наотрез отказались, сказав, что они должны непременно присутствовать при изучении добытых ими фактов.
Все вместе они часа за три просмотрели все файлы. Это было захватывающее чтение. Про Тимофея Кольцова можно книгу написать, из серии “Жизнь замечательных людей”. И прав Саша Андреев, сказавший ей однажды по телефону, что в собранных данных вопросов больше, чем ответов.
– Самое интересное, Кать, – отметил все тот же Андреев, когда она дочитала последнюю страницу, – что детство-отрочество-юность вообще никак с официальной биографией не совпадают. Мы тут не успели дописать, но ни в какой 43-й школе он не учился. И в ПТУ тоже. А институтский диплом, который у него в досье записан, он не в восьмидесятом году получил, а в девяносто первом. Знаешь, такое впечатление, что его вообще на свете не было, пока он в шестнадцать лет на завод не пришел. О родителях – ни слуху ни духу. Нет таких и не было. И никто не помнит, откуда он вообще взялся, Тимофей Кольцов. Как с неба свалился.
– Странно, – задумчиво сказала Катерина. – Детство вроде самый безопасный период. Его, как правило, не скрывают. Чего скрывать-то, что в штаны писал регулярно? А у него детства как бы вообще нет…
– То-то и оно. – Саша взял из вазы апельсин и стал чистить. Упоительный, свежий запах перебил сигаретный дым и напомнил Новый год, снег и елку.