Комптон пожал плечами.
— Пятьдесят, или вроде того.
Пятьдесят гиней! У меня никогда не было таких денег. И все же я еще мог вернуть все, и с лихвой. И никогда более не поддамся на эту авантюру! Я ненавидел себя, ненавидел всеми фибрами души, и презирал Комптона, его ухмылку, его модный наряд.
Я взял перо. Сто гиней.
— Ваш хозяин за вас поручится?
— Разумеется, — солгал я, и мы оба знали, что я лгу. Я никогда не стану просить у Форреста в долг. Я не переживу его гнева. И его жалости.
Комптон откинулся так далеко назад, что роскошное кресло под ним зашаталось.
— Хорошо. Открываемся. Надеюсь, Зак, у вас есть чем похвастать.
Моя голова гудела, а во рту словно скрипел мел. Я аккуратно выложил на стол четырех валетов и с торжеством уставился на маленькую гордую шеренгу.
— Сомневаюсь, что у вас есть чем крыть, милорд.
Комптон не сводил с меня глаз.
— А если есть?
Он блефовал. Иначе и быть не могло! По спине пробежала холодная дрожь.
— Тогда я погиб.
Его светлость кивнул и осторожно открыл первую карту. Король червей.
— Мне всегда везло в карты, Зак. Я много практиковался.
Он выложил трефового короля.
— В Оксфорде я ничем другим не занимался. Этот курс я закончил с отличием.
Король бубен.
Я замер.
Комптон смотрел на меня через стол. Свечи угасали, капли шипящего воска брызгали на кучу банкнот в центре стола.
— Перевернуть последнюю, Зак? Погубить вас окончательно и бесповоротно? — Он помедлил. — Или пощадить?
— Откуда мне знать, что там?
Теперь его кресло стояло ровно. Мы не сводили друг с друга глаз, одни в круге света, за которым весь мир погрузился во тьму.
Гордость сжигала меня изнутри. Проиграть было погибелью, но принять его жалость означало потерять себя.
— Я вам не верю, — произнес я.
Комптон молчал. Я видел, что разозлил его. Этого я и добивался. Его светлость пожал плечами, перевернул четвертую карту, и я ощутил, как на плечи внезапно навалилась усталость, словно мир сузился до плоского короля пик, сжимавшего свой негнущийся меч.
— Вот видите, Зак, — Комптон снова откинулся на спинку кресла, — к чему привело ваше бахвальство.
Я готов был убить его. Проткнуть шпагой и выбежать вон. Но меня видели слишком многие. Верный способ расстаться с жизнью.
— Мир полон несправедливости, — заметил его светлость, лениво сгребая монеты. — Разумеется, ваше скудное жалованье мне ни к чему, равно как и та сотня гиней, которую вы мне задолжали.
Я был разорен. Схватив со стола бокал вина, я одним глотком осушил его. Вино зажгло кровь, лицо запылало.
— Мне нечем платить, — бросил я, стараясь держаться развязно. Запустив пальцы в жилетный карман, я выудил оттуда что-то круглое и швырнул на стол.
— Вот ваш выигрыш, сэр.
Это был желудь, который я подобрал в Стентон-Дрю. Он покатился по столу и замер.
Комптон не рассмеялся, а наклонился и пристально всмотрелся мне в лицо. Я с трудом выдержал его тяжелый взгляд.
— Кто знает, возможно, я приму его в уплату вашего долга, — протянул он.
— Что?
— Дуб — дерево друидов. Ваш хозяин изобразил его на своем гербе.
— Форрест?
— Он самый. В уплату долга, Зак, вы отдадите мне Форреста, а я порву ваши расписки.
Я застыл.
— Не понимаю. Что есть у него, чего не хватает вам?
Комптон улыбнулся. Его прическа, в отличие от моих спутанных кудрей, не утратила гладкости.
— Его новое здание.
— Круг?
— Я заинтересован в этом строительстве.
— Но вы же высмеяли его чертеж! Вы отказались вложить деньги…
— Не на условиях Форреста. Не вместе с ним, Аллином и жирным болваном Грейе. Я сам, в одиночку, построю каменный круг. И заставлю весь мир крутиться вокруг него. Круг Комптона! А потом, после того как я превращу свой круг в средоточие моды и вкуса, я возьмусь за другие. Я выстрою здания по его подобию в Лондоне, Эдинбурге и Ньюкасле. Деньги будут течь ко мне рекой, Зак! Уж поверьте, я способен разглядеть великую идею, когда она у меня под носом!
Я не верил собственным ушам! Голова кружилась.
— Но как я смогу…
Я запнулся.
— Сможешь, поверь мне. Круг Форреста никогда не будет построен. Камень поднимется в цене, растяпы-строители довершат разрушение. Знать отвернется от твоего хозяина. — Он отхлебнул вино из бокала. — Слухи о его скандальных нравах уже распространились по городу. Я знал, Форрест приютит эту девицу. Он так предсказуем!
— Что? Она… она работает на вас?
— Милашка Сильвия сделает все, что я ей велю. Без денег ему придется туго. Несчастные случаи на площадке, ошибки в расчетах. — Он поднял бокал. — А вот об этом позаботишься ты, Зак.
Я встал, вернее, попытался. Довольно жалкое зрелище.
— Он — мой учитель.
— Полно, ты же презираешь его! Разве нет?
— Я не… я…
— Презираешь, я вижу, а теперь у тебя есть возможность избавиться от него и обрести свободу. Когда твоими усилиями на стройке все пойдет из рук вон плохо, Форрест впадет в отчаяние, и ты предложишь ему продать чертеж мне. А когда дело будет сделано, ты станешь моим архитектором. Двое молодых честолюбцев, мы прославим наши имена в веках! — Он усмехнулся. — А твой отец снова разбогатеет.
Комната вращалась вокруг меня. Я не находил слов. Затем схватил сюртук и шпагу.
— Запомни, ты не сказал «нет», — лениво протянул Комптон.
На миг я замер на пороге, толкнул дверь, споткнулся и выскочил в духоту и гвалт.
Не помню, как я добрался до дома, как взобрался по лестнице. Проснулся я на собственной кровати, в рубашке и панталонах. Голова раскалывалась, шея не ворочалась. Меня мутило, словно дворняжку, ночевавшую в куче отбросов. Солнце било прямо в лицо. Вероятно, во сне я стонал.
— Теперь мне все ясно, — произнес холодный голос надо мной.
Я попытался поднять голову с подушки. Форрест и Сильвия стояли в дверях. Мастер шагнул в комнату и встал надо мной, скрестив руки.
— Господи, Зак, на кого ты похож! Вот так помощника я нанял!
Я что-то прохрипел в ответ — на большее меня не хватило.
Форрест вздохнул и обратился к Сильвии:
— Мне пора. Сегодня начинаем перевозку камня. Постарайся привести его в чувство.