– Да, да, я и не думала… конечно.
Но Кэйд солгала. Значит, Азак? Джинн, конечно, предпочтительнее гоблина, но Инос имела в виду совсем другое. Нет, только политика!
– Об этом тебе незачем беспокоиться, тетушка. Варвары не в моем вкусе. Азак ничуть меня не привлекает!
– А тебе известно, как он относится к тебе?
– Тетя, ну что ты говоришь! Если ты права, значит, он избрал слишком странный способ выразить это! Этот принц…
– Кваразак. Кваразак акАзак ак'Азакар.
– Вот именно. Какого, говоришь, он роста? Кэйд сделала неопределенный жест.
– Примерно вот такого. Он говорит, что ему восемь лет, но из-за своего роста он выглядит старше.
А Азаку двадцать два года.
На мгновение Инос отказалась поверить собственным вычислениям.
– Значит, в четырнадцать? Или в тринадцать?
– Полагаю, да.
– О Боги! – пробормотала Инос. – Какая мерзость!
– Да, дорогая, – негромко подтвердила Кэйд.
Воздух был прохладным и сырым, небо еще не прояснилось. Должно быть, даже жаворонки еще дремали в своих гнездах.
В перламутровой предрассветной полутьме Инос ерзала на спине Сезам и ежилась, оглядывая двор конюшни. Рядом, словно статуя, восседал Кар на своем любимом мышастом жеребце, наблюдая, как его брат проводит смотр почетному эскорту стражников.
Инос ожидала конфиденциальной беседы во время поездки в экипаже, а не торжественной процессии.
Она обожгла язык раскаленным кофе, шесть твердых заркских печений свинцом лежали у нее в желудке, но теперь она была готова к любым неожиданностям, которые припас для нее султан. По крайней мере, Инос надеялась, что готова ко всему. Поблизости не было видно других принцев, только конюхи жались в сторонке да двадцать пять стражников держали под уздцы своих коней. Азак осматривал их, как торговец в предвкушении сделки.
– Эти стражники – отпрыски королевских семей из других городов? – спросила Инос.
Кар улыбнулся, не повернув головы.
– Большей частью – да.
– Значит, вот что случается с лишними принцами?
– Некоторые опускаются еще ниже.
– Насколько?
– Они продают свое искусство и служат простолюдинам! – с бесконечным презрением разъяснил Кар.
– Но когда трон переходит в другие руки…
– Троны переходят под другие ягодицы. В Зарке монарх обретает пояс. Пояса меняют хозяев.
– Ну хорошо, когда появляется новый султан, он отзывает домой кого-нибудь из этих стражников?
Кар кивнул было, но вдруг нахмурился. В ту же секунду морщины на его лбу вновь разгладились, но Инос впервые увидела его недовольным. Один из стражников получил приказание увести лошадь. Неужели старина Кар недосмотрел?
– В чем дело? Объясните, пожалуйста, – решительно попросила Инос. Он вновь засиял.
– Плохо пригнанная подкова. Я думал, этот недосмотр пройдет незамеченным, но требования Великана строже моих.
– Значит, стражник будет наказан? Но как? Кар с улыбкой повернулся к ней – впервые за весь разговор.
– Одного из его сыновей выпорют.
– Но ведь это ужасно!
– Все стражники знали, на что идут, когда приносили клятву.
– И сильно его побьют? – с беспокойством допытывалась Инос.
– Вероятно, дадут по удару за каждый прожитый год.
– Полагаю, сам стражник будет выбирать, какой из его сыновей подвергнется наказанию? – Инос начинала постигать азы садизма.
– Да.
– И будет присутствовать при казни?
– Это его обязанность.
На этом разговор завершился.
Азак закончил осмотр и взлетел в седло одного из вороных жеребцов, который для виду поупрямился и тут же затих. Таких красавцев у Азака было не меньше дюжины, и в этом жеребце Инос узнала Ужаса, одного из наименее норовистых и, следовательно, нелюбимых. Азак шагом пустил жеребца навстречу Инос, пока Кар выстраивал стражников.
В последний раз Инос видела султана, когда его вызвали к постели старой карги в качестве жиголо, но теперь он смотрел ей в глаза невозмутимо и безо всякого стыда. Покраснела сама Инос. Она ощутила, как ее лицо залила краска – куда девалась ее сдержанность в ту минуту, когда она необходима?
Усыпанный камнями широкий пояс, который Азак носил постоянно, на этот раз исчез. Его заменила блестящая перевязь на груди – более узкая полоска такой же серебристой парчи, почти сплошь покрытая изумрудами. Инос вдруг поняла, что видит одну и ту же ленту, просто вокруг пояса султан оборачивал ее несколько раз. Вероятно, в качестве перевязи ее надлежало носить как символ власти. Более изысканного платья Инос еще не видывала – его густо покрывала вышивка, среди нитей поблескивали драгоценные камни, за которые можно было купить половину королевства.
Взаимный осмотр завершился. Инос поприветствовала султана выразительным жестом рукоятки хлыста, гадая, как будет истолкован ее поступок. Азак всего лишь вздернул одну из круто изогнутых пепельных бровей – к подобному трюку он прибегал и прежде, вызывая у Инос раздражение.
– Вам придется закрыть лицо.
– Разумеется. Мне очень жаль, что вы находите мою внешность отвратительной!
Инос следовало заранее знать: смутить султана ей не удастся. Пока она накидывала на лицо покрывало, он добавил:
– Не сейчас, а позднее. Мы, принцы, наслышаны об обычаях Империи и способны восхищаться женской красотой так же, как импы.
Должно быть, вместе с тем принцы наслаждались видом румянца, который вызывали эти слова.
– Но простолюдины были бы потрясены, – непререкаемым тоном добавил Азак.
– Значит, вам следует ввести здесь новые порядки, кузен.
– Какие же? Дамы из Империи открывают лицо, а русалки обнажают грудь. Видите ли, от Араккарана гораздо ближе до Керита, чем до Хаба.
Следуя за авангардом стражников, Азак покинул дворец. Сезам плавно шагала по правую руку от него, а мышастый жеребец Кара – по левую. Дорога убегала на юг среди оливковых рощ и тенистых расщелин, на дне которых еще поблескивала роса.
– Я очень рада провести еще один день в пустыне, ваше величество, – заявила Инос, вне дворца получив возможность употребить титул султана.
Азак взглянул на нее сверху вниз.
– Вы еще не видели настоящей пустыни. Она сурова и жестока, но придает мужчинам силу. Она не проявляет снисхождения к слабым. А поля вокруг дворца мне кажутся подходящим местом для сибаритов. Прошу вас, Иносолан, зовите меня по имени.