Столетов с усилием отвел взор от оберега и глянул на его обладателя. В пляшущем свете настенных факелов лицо хозяина показалось словно вырубленным из куска цельного мрамора. Та же мертвенная бледность, что у могильной плиты. Визитеры сморгнули, и в следующее мгновение кожа ведуна приобрела обычный оттенок, присущий живой человеческой плоти.
Холодок пробежал по спине Антона, мелькнула мысль, что теперь они вообще никто, без оружия и без своих способностей — так слабы, что бери их тепленькими.
Но хозяин Башни лишь сделал приглашающий жест рукой:
— Сядьте, нам предстоит долгая беседа.
Изумленные парни расположились в невесть откуда взявшихся креслах. Волузиан же присел на простой стульчак. Сидел прямо, глядел пристально куда-то в точку между магами. Те боялись нарушить установившуюся тишину.
— Я хочу, чтобы вы открыли мне свои мысли и чувства, — неожиданно прервал затянувшееся молчание ведун и добавил: — Вы должны сделать это по доброй воле.
Столетов почувствовал, как затряслись у него поджилки. Мысли заметались, подобно перепуганным куропаткам, завидевшим лису. Если оппонент проникнет в их святая святых и покопается изрядно в мозгах, то никаких секретов уже от него не спрятать. Если он враг, то это приговор — тогда за их жизни никто не даст и ломаного гроша. Но если он не тот, за кем двое визоров охотятся, то… Придется рискнуть — все равно деваться некуда, сами напросились.
Антон молча посмотрел на друга, поймал его вопрошающий взгляд и опустил веки, давая знать, чтоб тот подчинился. А потом оба раскрыли свое сознание.
На сей раз проникновение чужой воли не было похоже ни на что, испытанное ранее. Просто мягкая, успокаивающая волна омыла их разум, а потом так же плавно схлынула обратно — в ту стихию, что ее послала. Кроме непонятного умиротворения, маги ничего не почувствовали. Зато ведун без всякой тени улыбки проронил:
— Любопытно.
Секунду-другую он помолчал, точно впитывая в себя увиденное и узнанное, потом начал говорить:
— Четверо подозреваемых вами. Четверо, кто держит свой разум и душу закрытыми на крепкие замки. Скорее, все же пятеро. Вы забыли про короля, — и, заметив смятение на лицах собеседников, пояснил: — И правильно, что не решились проверить Теодориха. Как все те, в ком течет кровь Меровингов, он сродни нам, ведунам. Вы бы все равно ничего не увидели, зато ответ не заставил бы себя ждать — быстрый и жесткий, а возможно, и смертельный.
Ведун примолк, казалось, что он прислушивается к чему-то, лежащему за пределами восприятия визитеров. Затем продолжил:
— Двоих сразу исключаем: меня и монарха. Остаются трое — Мартелл, Рагнемод и Гунтар. Кто-то из них предатель, кто-то из этой троицы замыслил гнусное дело — заговор против короля. И вряд ли с ходу удастся расколоть этот орех — не по зубам он вам. И способности ваши визоровы не помогут. Даже мы, ведуны, маги внутреннего круга Посвящения, не в состоянии пробиться сквозь барьеры этих троих. Впрочем, нам это не очень-то и нужно… — Волузиан на миг усмехнулся чему-то своему, не доступному никому на свете, но тут же вернул разговор в прежнее русло: — Значит, остается либо терпеливо выжидать, когда злодей сам допустит промашку и раскроется — а на это времени нет, либо…
Он на мгновение смолк, нацелил в их сторону указательный палец с нанизанным на него перстнем-талисманом и закончил свою мысль:
— …нужно использовать проверенный временем метод. Тот самый, который вы уже применяли. Вам ясна моя мысль?
Антоний сразу же все понял, а вот до Ромула, кажется, не дошло, хотя именно он предложил ранее эту уловку. Столетов объяснил. Его товарищ не сдержался и вполголоса выругался — в минуты душевного волнения он переходил на русский:
— Ах, ты ж, мать их растак! Опять становиться подсадными утками!..
Антон прекрасно понимал, что от них требуется, и в то же время пребывал в смятении. Смущало не только то, что придется рисковать и вызывать огонь на себя, но еще и то, что они никак не могли проверить искренность верховного мага. Приходилось верить на слово — и это сильно напрягало.
Между тем Волузиан поднялся, шагнул к прячущемуся в тени столику, взял оттуда какой-то предмет и заговорил:
— Я догадываюсь, что вы сейчас думаете: почему этот старец подозревает Гунтара, когда мы ясно знаем, что граф ни при чем?.. Сразу скажу: очень хотел бы согласиться с вами, но не имею права отвергнуть ни одну версию, покуда не доказано обратное. Лично мне представляется, что наиболее подходящая кандидатура на роль главного заговорщика — наш казначей. Потому и начнем с него. Вы напроситесь к нему на прием, а когда он вас примет, предъявите ему обвинения. Но проделайте все это наедине с ним — посторонних быть не должно.
— И что потом? — осмелился спросить Ромул.
— Потом вы спокойно уйдете. Если он преступник и брошенный вами вызов сработает, то мерзавец попытается как можно быстрее устранить вас. Но сделать это мы ему не дадим.
Антоний вздохнул и покачал головой:
— А если он учует западню?
Ведун невозмутимо посмотрел на него:
— Не учует. Потому что западни не будет.
— То есть как это?! — вскинулись маги одновременно.
Волузиан позволил себе улыбнуться — краешком рта. Затем пояснил:
— Никаких подвохов с нашей стороны, никакой охраны. Вы будете одни и без прикрытия. Я сам поговорю с вашим сеньором.
Визоры непонимающе переглянулись: им это только показалось или и впрямь высший маг призвал их к самоубийству?
А тот, как ни в чем не бывало продолжал:
— У вас на руках будет один могущественный амулет. Никому, кроме ведунов, его назначение неизвестно. Он поможет вам продержаться до тех пор, пока не подоспеет подмога.
И со словами «Вот он, держите» Волузиан протянул им совершенно прозрачный хрустальный шарик размером с глазное яблоко. Антон принял амулет, повертел в руках — ничего особенного, даже магическая энергия не ощущалась, затем передал его Роману. Тот столь же внимательно осмотрел шар, ничего не обнаружил и, хмыкнув, вернул амулет другу.
Хозяин пристально посмотрел на них, маги поняли, что пора откланяться. Они учтиво поклонились ведуну и направились к выходу, возле которого их уже поджидал давешний неразговорчивый слуга. И тут Роман вспомнил кое-что.
— Мессир Волузиан, — повернулся он к ведуну, — я еще хотел…
Тот поднял руку, прерывая собеседника. Затем молвил:
— Это не хорошо и не плохо — то, что ты испытал два раза. Это всего лишь способность, данная тебе судьбою. Для чего? Трудно сказать что-либо определенное. Знаю лишь, что этот опыт тебе еще пригодится.
— Но что это такое? — вопросил взволнованный визор.
Ведун позволил себе легонько пожать плечами:
— Ты попадаешь в какой-то из множества миров. Или только в карман мира — такое место, куда тебя допускают без угрозы для твоей жизни. В любом случае, однажды это проявит себя в полную силу. Когда настанет срок.