– А другой дороги до вашего подъезда нет? – вроде бы пошутил, но прозвучало трусливо, неудобно стало.
– Нет другой дороги… Есть пожарная лестница с другой стороны дома, там сквер… но чтобы с нее добраться до балкона, нужно пройти по тонкому карнизу… Вы всерьез считаете…
– Шучу я, Катя, – буркнул Максим. – Умный в гору не пойдет. Держитесь за меня, прорвемся.
Шутка оказалась пророческой. Он успел уловить позыв – все же в армии учили не только кантики на кроватях подбивать. Где-то впереди завелся мотор, зашуршали шины. Нормальный водитель включил бы фары, но этот световую сигнализацию проигнорировал! Смазанное движение в конце тоннеля, где арка выходила в закрытый двор. Машина въехала в подворотню – тут водитель и врубил дальний свет! Взревел мотор, ахнула ослепленная Катя. Он помнил по прошлому «провожанию», что подворотня предельно узка – не то что двум машинам не разъехаться – пешеходу с машиной нужно постараться! Запрыгнуть на капот? Красиво, но в последний раз… Он отшвырнул ее куда-то в сторону и с воплем: «Прижмитесь к стене!» – прыгнул сам. Вжался в щербатую стену, больно торкнулся затылком. Машина с ревом промчалась – хорошо, что пузо не отрастил от любви к пенным напиткам, иначе бы закрутило…
Машина вынеслась из арки – водитель врезал по тормозам, заглох мотор. Погасли фары – растворился призрак, как будто и не было. И снова звенящая тишина, пот со лба Ниагарским водопадом… И прерывистое дыхание вроде бы живой женщины. «Весело проводим лето…»
– Катюша, вы меня слышите? – Подумал и зачем-то добавил: – Прием.
– Слышу вас нормально… – подумав, сообщила Катя. – Максим, а что это было?
– А вы не видели табличку на въезде в подворотню? – пошутил он. – «Осторожно, злая машина»… Послушайте, вас там не сильно сплющило? Оторваться можете?
Взревел мотор, машина тронулась задним ходом. Он схватил ее за локоть, поволок из подворотни. Выбежали во двор – свернули за угол. Судя по рычанию, внедорожник был не «паркетный», наступал на пятки. Он потащил ее к мусорным контейнерам, мусор из которых, похоже, не вывозили со времен празднования пятидесятилетия Омской директории. За мусоркой – клумба, вернее, перекопанная земля, на которой местные старушки кое-где высадили цветы. Машина, сделав оборот практически на месте, взгромоздилась на бордюр и тоже понеслась по «внедороге». Но молодые люди уже подбегали к подъезду. Он швырнул ее к двери:
– Дуй наверх! – а сам метнулся к кособокой скамейке, притулившейся у крыльца, и одновременно с визгом тормозов выдрал из нее доску с гвоздями. Откопал топор войны, называется… Обжигая пальцы, он швырнул ее в лобовое стекло. С удовольствием бы отделал кое-кому фасад… В салоне закричали. Инерция закрутила, он потерял контроль над правой ногой, которая заплелась вокруг левой, и все это кончилось сотрясением черепа о бетон. Состояние – как после нокдауна. Уговаривая себя не заснуть, он кое-как поднялся, ввалился в подъезд – запрыгал по ступеням. На третьем этаже догнал скулящую Катю, обгонять не стал, прислонился к стене. Выждал немного, побежал на пятый этаж, где совсем недавно строил соседей. Дождался, пока она откроет дверь, вкрутился в темень прихожей, заперся, начал готовиться к долговременной осаде. Стучите, вам откроют…
Чуть позднее он сообразил, что осада в лучшем случае отменяется, в худшем откладывается. Тишина за дверью несколько озадачила. Он высунулся из окна – машины под домом не было. Выбрался на балкон, провел визуальную разведку. Набравшись храбрости, отпер дверь, прислушался. Похоже, экзекуция переносилась на более удобное время. Цепляясь боками за предметы интерьера, он забрел в комнату (как бы не единственную), свалился в кресло и отдался боли. Голова саднила безжалостно. В нехитрой системе зеркал, которую соорудила дрожащая Катя, краснела рваная рана на затылке.
– Вас учили медицине в вашем канадском Урюпинске? – стонал он, когда она пыталась промыть ему поврежденное место.
– Даже и не думаю вас лечить, – ворчливо отзывалась Катя. – От всех болезней, как положено, спасет зеленка… Потерпите, Максим, ваше ранение отлично совмещается с жизнью…
Он орал от острой боли, призывал оставить его в покое, поминал законы Древнего Рима, согласно одному из которых врачу отрезали руки, если пациент умирал во время операции. Потом сидел, обессиленный, чувствовал, как отступает боль. На него смотрели пристальные, лучащиеся глаза.
– Получилось, – она придирчиво осмотрела приклеенный пластырь. – Могли бы и поблагодарить, больной.
– Я старый солдат и не знаю слов благодарности, – огрызнулся Максим. – В этом доме есть телефон?.. Хотя я знаю – есть.
– Зачем? – она насторожилась.
– Хочу позвонить в полицию.
– Не надо в полицию, – она испугалась. Максиму стало интересно – почему?
– Вы хотите жить в постоянном страхе?
– Это не затянется, – она многозначительно коснулась его руки. – Надеюсь…
– Дело хозяйское, – он пожал плечами и принялся выбираться из кресла. Доковылял до прихожей, когда плеча коснулась тонкая ладошка.
– Вы куда-то собрались, Максим?
– Домой хочу, – сказал он почти честно. – Запритесь на все замки и никому не открывайте, даже если явится почтальон с известием, что бабушка из Канады оставила вам наследство… Хотя какая, к черту, бабушка, вы сами из Канады…
– А сердце старого солдата ничего вам не подсказывает?
Типичная провокация. Она была совсем рядом, он чувствовал запах приятного парфюма и еще не выветрившегося страха. Ее глаза приветствовали проснувшихся в мозгу демонов.
– Неужели вам не хочется остаться, Максим? Вы готовы бросить женщину перед лицом смертельной опасности? Ведь эту дверь так легко взломать…
Он еще не обзавелся комплексом наивного чукотского мальчика. Чувствовал – враги не придут. Но эти глаза… Она прижалась к нему грудью. Взыграли инстинкты. «Совсем как в анекдоте, – мрачно подумал Максим. – Видите ли, сэр, все остальные купаются, а я тону…»
Он проснулся с первыми «петухами» (ранний алкоголик на балконе что-то кукарекнул), провел по бархатистой коже посапывающей девушки. Всмотрелся – девушка была не та, что хотелось бы.
– Вставайте, госпожа Варден, – пихнул он партнершу. Ох уж эти внеплановые одноразовые встречи… Снова убедился – мужчины брюки надевают, а женщины вползают в них, шипя. Подтвердились мрачные прогнозы – стоило отогнуть шторку. Между аркой и контейнерами прохлаждался громоздкий малайзийский джип, в котором зевала свиная харя. «Ну и вызову полицию, – расстроился Максим. – У этого поросенка имеются все права на то, чтобы сидеть в собственном джипе между аркой и помойкой…» Он отправился на кухню, распахнул окно, под которым росли тополя, усыпанные готовым к опаданию пухом, а под деревьями расположился неухоженный скверик – на первый взгляд пустынный. До пожарной лестницы предстояло преодолеть карниз, но это задание облегчала водосточная труба, проложенная между окном и лестницей.
«Странно, – подумал Максим. – Имели бы вечерние бандиты сильное расположение до нас добраться, они бы это сделали». Выходит, расположение было не сильное – даже с учетом доски в лобовом стекле. Или поменялись указания свыше.