Вера кивнула, продолжая думать о другом.
Миклашевский накануне неумело отрицал свою связь с Колодиным, но тут ему позвонили. Скорее всего, как раз Колодин. И Иван Севастьянович пытался что-то остановить. Уж не нападение ли на квартиру Петерина полковник хотел предотвратить? Но за это вряд ли его стали бы убивать. А что, если сам Петерин это и сделал? Не сам, конечно, а используя свои преступные связи. Догадался, что его избиение на улице и ограбление были организованы именно Миклашевским. Хотя, может, и не им организованы. Однако Иван Севастьянович знал о готовящемся нападении, потому что предложил Пятихатке для обеспечения безопасности охранную структуру Колодина. Схема простая, бандиты сами раньше к такой частенько прибегали, вот Петерин и понял, что его еще долго доить будут. Если так, то нужно ждать нападения и на Колодина. Если оно уже не произошло.
— Ты была не в форме, поэтому нападавший не мог знать, что ты сотрудник полиции. Или знал?
— Форму оставила в кабинете. Там переоделась, потому что рабочий день закончился, а мне надо было кое-куда заехать.
— Куда? — поинтересовался было Евдокимов. И сам ответил: — По личному делу. Так и запишем.
— Слушай, ведь нападение на Алика Пятихатку поручили расследовать тебе?
Майор кивнул, продолжая записывать. Поднял голову и спросил:
— Ты считаешь, что это как-то связано?
— Имеются такие мысли.
— То есть намекаешь, чтобы я был поосторожнее?
— Намекаю.
— Понял, — спокойно отреагировал Евдокимов. — Еще пара вопросов, и закончим.
В комнату кто-то быстро вошел. Вера обернулась и увидела Владимира. Тот буквально пролетел мимо бильярдного стола и, не успела она даже подняться ему навстречу, обнял ее и поцеловал.
— Подождите в коридоре, — сказал ему Евдокимов. — Пять минут, не больше.
— Хорошо, — согласился Владимир. — Я только хотел сказать, что на квартиру бизнесмена Петерина совершено нападение.
— О как! — удивился майор. — И чего взяли?
— Подробностей не знаю. Петерин сейчас в больнице. Он вместе с приятелем возвращался домой, их поджидали на лестничной площадке. Впихнули в квартиру, где находилась жена Пятихатки. Петерина отмолотили очень сильно. Жена избита, изнасилована. Приятель убит — заколот ножом. Из квартиры вынесли деньги и драгоценности. Телефонные провода обрезаны, мобильники преступники забрали. И ключи от квартиры тоже. Заперли дверь. Пострадавшая Петерина смогла все же найти какой-то старый аппарат с сим-картой, позвонила соседям, а те уж вызвали милицию. Дверь пришлось взламывать. Подробности вы скоро и сами будете знать лучше меня.
— Опять бессонная ночь предстоит! — возмутился Евдокимов. — Что за работа такая…
Домой возвращались на машине Владимира. Свою Вера оставила у районного управления полиции, предполагая, что утром ее все равно туда вызовут. Владимир вез ее к себе и рассказывал:
— Как преступники оказались в квартире, жена Пятихатки не знает, была в ванной, когда к ней вломились. Стала звать на помощь мужа, но сразу поняла, что это бесполезно, потому что Петерин и сам орал, молил о пощаде. Потом он кричать перестал, но его продолжали избивать, даже после того, как потерял сознание. Сколько всего было нападавших, женщина сказать точно не может. Видела только двоих. Но лиц не разглядела, свет в ванной комнате погасили, а потому опознать нападавших не сможет. Петерин придет в себя не скоро, если вообще придет, настолько весь переломан. Думаю, если и выживет, то ничего не скажет. Скорее всего, напавших он прежде не видел. Вряд ли это местные были, прибыли по вызову. Только кто их вызвал?
— Колодин? — предположила Вера.
— Тот со всей семьей сейчас в Москве. Утром уехал туда, а завтра улетает отдыхать на Мадагаскар. Хочет половить рыбку в Индийском океане — так сказали на его работе. Но если никак не связан с убийством твоего бывшего начальника, то обязательно вернется.
Владимир вдруг остановил машину, а потом развернулся и помчался в обратном направлении.
— Надо заскочить к тебе домой. Мы забыли кое-что сделать.
Они вошли в подъезд, и Владимир сказал:
— Загляни в почтовый ящик.
Вера распахнула дверку, сунула руку внутрь, достала рекламные листки. Пошарила в ящике — тот был пуст. Владимир вытащил из ее сжатых пальцев ворох бумаг, раздвинул их веером, и среди них обнаружил служебное удостоверение. Раскрыл, показал Вере. Это было служебное удостоверение Миклашевского.
— Не думаю, что тебе завтра следует идти к своему отцу и проверять что-то.
Он словно прочитал ее мысли.
— Как скажешь, — ответила Бережная.
Охранник на входе в универсам не стал задавать лишних вопросов, сказал только, что кабинет его начальника на втором этаже. И добавил: у входа на лестницу сидит дежурный, который покажет дорогу.
Вера сама не понимала, зачем пришла сюда, ведь обещала Владимиру не делать этого. Но, проснувшись утром, она еще больше убедилась в том, что ко всем убийствам, которые так или иначе случались в последнее время рядом с ней, причастен ее отец. И у нее было лишь одно объяснение всему произошедшему: таким образом Колодин отдавал ей отцовский долг. Как сам его понимал, естественно. Вроде как решил защитить от неприятностей дочь, о существовании которой долгое время не вспоминал вовсе. Вполне вероятно, что Колодин не здоров психически.
Вера вошла в кабинет, остановилась на пороге и огляделась. Помещение было просторным, но, несмотря на размеры, десятку домашних кожаных кресел было здесь тесно. На стенах висели фотографии в рамочках. Что на них изображено, издалека не видно. Скорее всего, это семейные снимки Колодина.
Николай Сергеевич сидел за рабочим столом и беседовал, вероятно, с одним из своих сотрудников.
— Я думаю, мне нет нужды представляться? — не здороваясь, произнесла Вера.
— Не надо, — согласился Колодин. И махнул рукой подчиненному: — Потом договорим.
Мужчина встал и направился к выходу, не разглядывая особенно Веру. Просто скользнул по ней взглядом и вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
Николай Сергеевич поднялся из-за стола и шагнул ей навстречу. Почему-то Вере показалось, что отец собирается обнять ее, и она заранее отшатнулась. Но тот просто опустился в одно из кожаных кресел и сказал ей:
— Присаживайся.
Она подумала немного и села напротив. Разговор, который люди ведут в креслах, обычно коротким не получается, а Вера не хотела задерживаться. Чего ради она вообще сюда пришла? Ведь даже не знает толком, о чем говорить с этим посторонним ей, в сущности, человеком.
— Давно узнала, что я здесь? — поинтересовался отец.
Вера пожала плечами.