— Это и в самом деле был мой муж, — призналась Вера.
— Тогда простите.
Следователь остановился и протянул руку.
— Моя фамилия Карасев. Честно говоря, даже не думал, что придется с вами вот так…
Вера ответила на рукопожатие и сказала, что в скором времени рассчитывает вернуться в управление.
Следователь снова пошагал вверх по лестнице и вдруг произнес, не оборачиваясь:
— Никогда не знаешь, что будет завтра. Думаешь, карьера, то да се, а с тобой что угодно могут сделать. Хотя какая у нас карьера — мутотень одна!
Возле тела уже работали эксперты и фотограф.
Пятна крови были на ступенях лестницы и на стенах. Вера отвернулась. Спутник заметил это и предложил:
— Вы пойдите с народом пообщайтесь. Может, кто и видел чего.
Никто ничего не видел, как оказалось. То есть кто-то видел, как сосед подъехал на машине, оставил ее на дворовой парковке и направился к дому. Все. Незнакомых или подозрительных людей соседи не заметили. Машин посторонних тоже. И это было очень странно.
Убитый был ограблен. По крайней мере, в его карманах не обнаружили ни документов, ни денег. Ключа от машины тоже, хотя сама машина продолжала стоять во дворе.
Кто-то из опрошенных сообщил, где проживал погибший. Вера поднялась на нужный этаж, позвонила, подождала, прислушиваясь. Но внутри квартиры, судя по всему, никого не было.
И тут же отворилась соседняя дверь, на пороге появилась старуха. Вероятно, она давно уже наблюдала в глазок.
— Из милиции, что ли? — спросила она.
Вера кивнула. И тут же поправила:
— Из полиции.
— За соседом пришли?
— А есть за что его брать?
Бабка пожала плечами.
— Кто ж вас знает, что у вас на уме. Хорошие люди в полицаи не идут.
— А сосед ваш был хорошим человеком?
Старуха, доморощенная философиня, пропустив мимо ушей слово «был», снова пожала плечами и ответила на вопрос своим вопросом:
— А где вы сейчас видели хороших людей?
Потом вдруг опомнилась.
— С ним что-то случилось?
— Убили, — произнес подошедший Карасев.
Похоже, печальное известие не произвело на бабку особого впечатления.
— Ничего такого про соседа не знаю, — тут же заявила она. — Скрытным был. И нервным. Когда из дому выходил и видел, что у подъезда дети курят или пиво пьют, всегда ругаться начинал. Лично присутствовала при этом неоднократно. Сам-то он не курил и не пил.
Бабулька вдруг задумалась, похоже, размышляла, стоит ли говорить, а потом все же выложила:
— Да он и не мужиком был, а… ну, как его… Простите, забыла, как по-научному сказать. Знаю, конечно, как это называется, только неприлично произносить.
— Ваш сосед был геем? — уточнил Карасев.
Старуха снова задумалась, словно такое слово слышала впервые.
— Не знаю, я другое имела в виду. К нему парни молоденькие приходили. Я через глазок видела. Прямо как девчонки — тоненькие, волосы длинные. Однажды зашла в лифт, а следом девица. Говорю ей: «Какой тебе нажимать?» А она отвечает: «Третий». Мне тоже на третий надо, но говорю ей: «Тебе-то, молоденькой, и пешком так невысоко подняться можно». — «Вот сама и ходи», — огрызнулась девчонка. А голос-то мужской! Я даже испугалась. Вам описать, как она… то есть как он выглядел?
Бабулька охотно согласилась быть понятой. Оказалось даже, что у нее есть ключи от квартиры убитого — сосед оставил ей запасную связку на всякий случай, если вдруг свои потеряет и не сможет попасть домой. Почему так сделал, она не знала, вероятно, от того, что с другими жильцами на этаже даже не здоровался. Кстати, у других соседей есть дети. А в одной квартире никто не живет, то есть не жил…
Старушка все говорила и говорила, не могла остановиться.
Какое-то время ждали, пока закончат свою работу эксперты. От нечего делать Вера разговаривала со старой соседкой, слушая ту вполуха. Та ничего интересного больше не сообщила. Вскоре вся оперативно-следственная бригада собралась на площадке. Вере поручили найти еще одного понятого, и тут очень вовремя подошла кабина лифта, на площадку вышел молодой мужчина в спортивной куртке.
— Вы здесь проживаете? — обратилась к нему Вера.
— Снимаю квартиру, — кивнул тот. — И проживаю, соответственно, уже вторую неделю.
— Нам нужен понятой. Не откажетесь?
Сосед задумался на пару мгновений, а потом кивнул:
— Раз надо — значит надо.
В квартире не было ничего интересного. Обычная двушка. Такая же, как и у Веры, если не считать перепланировки, увеличившей площадь санузла. Убитый, видимо, незадолго до смерти сделал ремонт — теперь в его ванной уместилось огромное джакузи с двумя подголовниками, двумя откидными сиденьями и двумя душевыми стойками. А на одной из стен спальни вместо обоев был огромный постер с репродукцией картины Петрова-Водкина «Купание красного коня».
Старуха-соседка, глянув на голого мальчика, сидящего на лошади, плюнула в сторону:
— Знала бы я, что с таким гадом рядом живу, сама б его задушила.
Вера стояла и не знала, что ей делать. Она впервые прибыла на место преступления как лицо постороннее, не участвующее в оперативно-следственных мероприятиях. Правда, иногда Карасев, словно проверяя правильность своих действий, оборачивался к ней и произносил что-нибудь, например:
— Личность убитого установлена… сейчас надо бы узнать о наличии родственников у потерпевшего…
— Постарайтесь выяснить, приватизирована ли квартира и кто наследует ее после смерти владельца, — подсказала Вера.
Стоявший невдалеке от нее сосед, согласившийся стать понятым, удивленно наблюдал за этим, а потом не выдержал и спросил:
— Почему они докладывают вам, словно отчитываются перед начальством? Ведь вы простой участковый инспектор.
— До вчерашнего дня я работала в городском следственном управлении, — пояснила Вера. И поинтересовалась на всякий случай: — А вы кем трудитесь?
— Я частный детектив, — ответил мужчина, снимающий квартиру.
К своему дому Вера подошла в десятом часу вечера. Конечно, случались дни, когда она возвращалась еще позже, но сегодняшний показался особенно тяжелым — может, оттого, что был первым на ее новом пути, а может, потому, что пришлось много ходить. А скорее всего, на нее так подействовали ложное обвинение и незаслуженное увольнение. Она лишилась не только привычной работы, но и своего кабинета, который уже считала вторым своим домом — там было знакомо все и все казалось родным: и запах, и вид из окна, и скрип стула, и каждая пылинка на полке со служебной литературой. Хотя пыли особой никогда и не было вроде — Вера следила за этим.