– Вы полагаете, Жаку Броссу известно что-то важное, из-за чего…
– Нет. Я полагаю, Жаку вообще ничего не известно. В этом-то и вся прелесть, – добавила Амалия задумчиво. – А для тебя, Ксения, у меня есть другое поручение. Нужно раздобыть фотографии мужчин, причастных к делу Лили Понс, – братьев Делотр, Жана Майена, Эрнеста Ансельма и доктора Анрио – и опубликовать в одной из газет заметку, сопроводив ее этими снимками. Пусть Габриэль Форе постарается, это по его части…
* * *
На следующий день баронесса Корф уже была в Ницце и первым делом отправилась навестить Еву Ларжильер. Бывшая актриса была занята тем, что раскрашивала самодельную деревянную вазочку. Всюду в комнате, куда ни кинь взор, стояли икебаны, составленные из листьев, веточек и цветов, – хотя знаток, наверное, назвал бы их неуклюжими подделками под настоящие икебаны.
– Я вижу, вы не тратите времени даром, – заметила Амалия с улыбкой.
– Как сказать, – протянула Ева. – Я нашла сестру Анжелику, которая когда-то возглавляла нашу миссию в Японии. Ей девяносто лет, и девяносто из них она занята тем, что серьезно хворает и готовится предстать перед создателем… хотя всякий раз что-то ей мешает. Мне сказали, что она слишком больна, чтобы мне помочь, но я пообещала, что не стану отнимать у нее много времени. Так вот, стоило ей увидеть иероглифы, как она оживилась, забросала меня расспросами и перевела чуть ли не половину книги, а там такие ценные указания… Мне кажется, – задумчиво добавила Ева, – что от Японии у нее остались самые лучшие воспоминания. Может быть, там даже был какой-нибудь японец…
– Который обучал ее японскому? – засмеялась Амалия.
– Может быть. Вы знаете, сестра Анжелика из очень хорошей семьи, она была влюблена, готовилась выйти замуж, и тут выяснилось, что жених сделал ребенка ее горничной…
Она говорила, а в голове у нее вертелась мысль: «Интересно, что ей от меня нужно?»
– Ева, – сказала Амалия, – мне нужна ваша помощь.
Ева бросила на гостью косой взгляд – точь-в-точь как ее героиня в пьесе «Барышня на выданье» бросает на недруга, который узнал, что она уже была замужем, – и стала заново смешивать краски на палитре.
– Для чего? – осведомилась она, не поворачивая головы.
– Чтобы арестовать убийцу. Его нужно спровоцировать на определенные действия. Я бы справилась сама, но беда в том, что он умен и хорошо меня знает.
– Вы говорите о том, кто убил Лили Понс?
– Нет, хотя это дело с ней связано. Речь идет о преступнике, который убил троих человек и позавчера пытался забить калеку до смерти.
– Жака Бросса, – пробормотала Ева, – я читала газеты. Брр! – Она передернула плечами. – А почему именно я?
– Потому что тут нужен человек с незаурядным актерским талантом. Иначе преступник просто не поверит.
– Я больше не актриса, – сказала Ева. Она произнесла эти слова очень просто, но Амалии показалось, что она уловила в них нечто вроде оттенка сожаления.
– Значит, вы мне отказываете?
Некоторое время Ева молчала, но Амалия видела, как напряженно дрожат ее ресницы.
– Боюсь, я не могу вам отказать, – с расстановкой проговорила Ева. – Я кое-что должна Лили Понс… И я всегда знала, что кто-нибудь спросит с меня этот долг.
– О чем вы, Ева?
– Так, – загадочно ответила монахиня. И после паузы пояснила: – Однажды у кого-то на вечере мы пересеклись с Леоном Жерве… Между нами уже давно ничего не было, но мы пообщались с большим удовольствием. Ну вот, я вернулась домой, и тут мне позвонила Лили. Она была в ярости и с места в карьер принялась вопить, что я себе позволяю, как я смею завлекать ее Леона… Знаете, я многое могу стерпеть, но тогда я просто разозлилась. Я сказала ей, что он рядом со мной, в постели, и кто кого сегодня завлекал – еще большой вопрос. Я сказала, что сейчас позову его к телефону, и разыграла сценку так, словно он здесь, но боится подходить… Это было вполне в его духе, кстати сказать… Лили выслушала мою импровизацию, а потом зарыдала и бросила трубку. Я скверно с ней обошлась, – добавила Ева изменившимся голосом. – Конечно, у меня есть оправдание, потому что она вывела меня из себя… И у нее не было никакого права меня оскорблять, но… Вскоре после этого они расстались.
Она заметила, что испачкала краской пальцы, отложила кисть и вазочку и машинальным движением вытерла руки.
– Так что мне надо будет сделать?
– Сначала вы должны получить от вашего начальства разрешение поехать в Париж. К примеру, вам надо посоветоваться с врачом по поводу вашей болезни. Лучше всего, если вам удастся отпроситься уже сегодня, чтобы мы сели на ночной экспресс.
Однако до отъезда Амалии пришлось ответить на один телефонный звонок и принять неожиданного посетителя. Звонок был из Парижа. Комиссар Бюсси сообщил, что в Булонском лесу нашли останки Ашиля Герена, а в камере хранения на вокзале Монпарнас – револьвер, из которого Одетта Делотр застрелила Жанну Понс.
– На оружии обнаружены только отпечатки мадам Делотр, – добавил Бюсси, – так что никаких сомнений быть не может.
– А что насчет тюбика с красной помадой? На нем нашли какие-нибудь отпечатки?
– На нем несколько групп следов, и эксперт утверждает, что это отпечатки двух человек, потому что у одного человека не может быть двух больших пальцев на правой руке. Когда вы берете помаду, то держите ее определенным образом, – пояснил комиссар, – так что легко понять, где какой палец… Оба человека, которые держали в руках помаду, правши. Сама помада – довольно дорогая, в тюбике под золото, цвет «Экарлат», фирма братьев Желле. К сожалению, это все же не единичная продукция, то есть отследить покупателя не представляется возможным. Тем не менее можно быть уверенным, что именно этой помадой был написан номер на зеркале возле трупа Лами. Наш эксперт абсолютно в этом уверен.
– Вы пытались поговорить с Жаком Броссом? Может быть, он запомнил какие-нибудь приметы нападавшего?
– Бедняга до сих пор твердит, что ваша дочь – ангел, – усмехнулся комиссар. – Напал на него мужчина, явно не старый, но когда это произошло, Бросс думал только о том, как защитить голову от ударов. В таких условиях было как-то не до особых примет. В принципе его можно понять – он мирно ехал домой на своей коляске. Квартал неспокойный, но его там все знали, и никто не обижал. И вдруг к нему подскакивает какой-то тип и начинает ни с того ни с сего избивать его…
– Вы говорили с Броссом о деле Лили Понс?
– Да, но ему ничего не известно. Его только удивило, что Бернар Клеман признался в убийстве… Кстати, Клеман теперь настаивает на том, что был пьян и наговорил невесть чего. Да, и мы нашли банк, в который он зашел обналичить чек.
– Чья подпись стояла на чеке?
– Одного месье, который помогает министру Майену с разными мелкими поручениями. Все, в общем, ясно, как день. До министра дошли слухи, что некто охотится за убийцей Лили Понс и, судя по всему, решил истребить всех, кто тогда был в замке. Ну, министр и придумал ловкий ход, как обратить гнев мстителя на вполне конкретное лицо. Замалчивать убийство уже не имело смысла – слишком много людей стали раскапывать его с разных концов…