С самого утра Дина села за телефон.
Ей повезло: трубку опять сняла Лиза. Дина боялась неожиданного вмешательства матери Игоря, но все обошлось: она минут десять назад уехала. Вроде бы по магазинам.
Дина довольно быстро договорилась о встрече с горничной, Лиза совсем не противилась.
Как показалось любопытному Гришке, слушающему разговор по параллельному телефону, – несчастная девушка просто-напросто была рада выбраться хоть на время из сушковского дома!
* * *
К искреннему удивлению друзей, горничная Сушковых оказалась совсем молоденькой и премиленькой девушкой. На первый взгляд – чуть постарше их самих.
Правда, увидев вместо одной Дины всю компанию, она несколько растерялась, но все же, поколебавшись, подошла к ребятам. Коротко кивнула Зиминой и стала с интересом рассматривать подростков. А они – с ничуть не меньшим интересом! – ее.
Лена согнала со скамьи мальчишек и пригласила Лизу садиться.
Все-таки разговор предстоял серьезный! К тому же Парамоновой хотелось, чтобы девушка немного расслабилась. И говорила откровенно.
Теплый весенний день только-только начинался, и в небольшом сквере кроме них никого не было. Лишь пожилой дворник где-то в стороне поднимал пыль, старательно орудуя метлой. Да проходили мимо редкие прохожие.
Настроение у ребят было приподнятым, почему-то казалось: в такой чудесный день не может произойти ничего плохого. Небо было удивительно высоким и ярким, сквер словно подернуло нежной зеленой дымкой, в ветвях радостно шумели птицы, среди молоденькой травы то там то тут золотились первые одуванчики, воздух казался легким и сладким…
Лиза покосилась на Сережину спортивную сумку с учебниками и смущенно улыбнулась мальчику.
– Прогуливаете?
– Угадала, – выступил вперед Гришка. Продолжая с любопытством рассматривать девушку, спросил: – Слушай, а сколько тебе лет?
– Тебе, – фыркнула Лиза, – что-то не нравится?
Гришка пожал плечами.
– Да нет, почему? Просто я думал – ты старше. Все-таки уже работаешь.
Лиза горько улыбнулась.
– Работаешь! Да разве это работа?! Подай, принеси да убери.
– Зачем же тогда…
– Затем! – раздраженно перебила его Лиза. – Мне ежемесячно до пятнадцати тысяч рублей за это платят, понимаешь? Плюс кормят и частично одевают. – Она криво усмехнулась. – Во всяком случае, так называемая униформа шьется за их счет!
Лизин голос звучал безрадостно, и Лена осторожно поинтересовалась:
– А что, в другом месте работу нельзя найти?
– Без образования? – угрюмо хмыкнула девушка. – Конечно, нет. – Она кивнула в сторону дворника. – Разве только метлой махать! – Лиза тяжело вздохнула. – А без работы мне никак. У меня мать больная да брат младший на руках. Их кормить-одевать нужно.
– Так сколько все-таки тебе лет? – с сочувствием присматриваясь к девушке, продолжал упорствовать Гришка.
– Ну ты и настырный, – искренне удивилась та. – Ладно. Скажу. Невелика тайна. Восемнадцать. Так что я совершеннолетняя. Имею полное право гробить себя на работе. На этой или любой другой.
– Так я и думал, – рассеянно пробормотал Лапшин, – что ты не намного нас старше.
Семиклассники расслабились. Проводили взглядами молодую маму с коляской, из которой упорно пытался выбраться смешной толстощекий малыш в красной вязаной шапочке; старую женщину, опирающуюся на палку и мечтательно посматривающую по сторонам, – и неохотно вернулись к своим проблемам.
– Слушай, Лиза, – почти на правах старого знакомого начал Гришка, – у нас к тебе несколько вопросов. Немного, на первый взгляд, необычных. Но нам очень – понимаешь, очень! – нужно получить на них ответы.
Друзья не мешали Гришке объясняться. И понятно – у Лапшина почему-то это всегда получалось лучше, чем у других. Особенно если разговор велся с женщинами.
Как ни странно, рыжеватый, веснушчатый Гришка Лапшин обычно нравился им. Несмотря на свою нагловатость, бесцеремонность и бесконечные шутки.
Вот и теперь ребята благодушно внимали приятелю. И девочки – кроме Лены, разумеется! – неохотно признавались себе, что на месте Лизы тоже наверняка бы купились на этот проникновенный мягкий голос и добродушные серо-голубые глаза под рыжеватыми кустиками бровей.
Гришка слегка щурил их. Вечно посмеивался и привычно взлохмачивал густые жесткие рыжие волосы. Сейчас под весенним солнцем они костром пылали на голове. И многочисленные веснушки казались очень яркими.
Лиза исключением из правил не оказалась, поэтому приветливо сказала:
– Ну, спрашивай. Я же не отказываюсь отвечать.
– Ты только ничему не удивляйся, – предупредил Гришка. Немного подумал и широко улыбнулся девушке. – Ты день рождения Пахана помнишь?
– Какого Пахана? – изумленно посмотрела на него Лиза.
– Тьфу, черт! Не Пахана, конечно, а Игоря! Хозяйского сынка.
Девушка усмехнулась.
– Еще бы не помнить! Ведь это после него он начал куролесить. Ваш… э-э… Пахан.
Друзья непроизвольно переглянулись. Гришка вкрадчиво спросил:
– А гору подарков ты видела?
Лиза задумалась.
– На столе-то? Видела, кажется. Точно, видела. Даже на следующий день помогала все эти коробки убирать.
– Как коробки? – не выдержав, воскликнула взволнованная Светлана. – Он их что, даже не распаковал?!
– Нет, – вздохнула Лиза. – Не успел. На следующее утро мы их убрали в шкаф. Ну, с его матерью.
– Все?
– Что все?
– Ну-у… все коробки были не распакованы?
Лиза снова надолго задумалась, потом нерешительно сказала:
– Да нет. Не все. Помнится, какую-то вскрытую пустую коробку я просто выбросила.
– А какую? – нервно перебил ее Гришка. – Ты не смогла бы описать?
Лиза удивленно посмотрела на мальчика и пожала плечами.
– Даже не знаю. Коробка как коробка, на мой взгляд. Ничего особенного.
– Лиза, это очень важно, – умоляюще прошептала дрожащая от волнения Дина. – П-просто – очень!
Лиза неуверенно протянула:
– Небольшая, кажется. Белая. Рядом упаковочная бумага валялась. Разодранная. Блестящая. В красный горошек. Больше ничего не помню, клянусь!
– Н-наша, – пролепетала бледная до голубизны Дина.
Гришка озабоченно буркнул:
– А открытки рядышком не заметила?
– Не помню.
Ребята угрюмо молчали. Лиза сочувственно поинтересовалась:
– Случилось что? Вы что-то по ошибке запаковали в эту коробку?