– Ну-у… я хочу сделать рисунок. Ваш портрет. Нет, маслом лучше! Пока вы тут. И чтоб Сергею вы тоже позволили. Можно?
Девочки рассмеялись. Лена сердито воскликнула:
– Не соглашайтесь! Гришка вас так разрисует! Вы его не знаете!
Сергея, к досаде Парамоновой, тоже заинтересовала Гришкина просьба. Мысленно он уже прикидывал, в каких тонах портрет этой необычной женщины смотрелся бы выигрышнее.
Лена украдкой показала ему кулак. Только зря старалась. Ильин этого и не заметил.
Динкина бабушка прикрыла глаза, размышляя, и кивнула.
– Ладно, мои хорошие. Жаль, у меня мало времени, но один день, так и быть, вам пожертвую – завтрашний. Ну как – договорились?
Гришка с Сергеем дружно кивнули.
Лена презрительно скривилась: «Мазилки несчастные! Даже сейчас не могут о своих красках забыть! Парни, тоже мне…»
Сергей насмешливо покосился на нее, но промолчал. Гришка жарко шепнул хмурой Лене в самое ухо:
– Да ты что?! Такой типаж – зашибись! Я таких глаз в жизни не видел – рентген отдыхает!
Лена раздраженно отмахнулась. Все снова засмеялись. Динкина бабушка повернулась к Гришке и мягко сказала:
– Теперь слово за тобой. Что скажешь – сколько все-таки мне лет, на твой взгляд?
Гришка хмыкнул:
– А вы не обидитесь?
– Нет.
Лапшин задумался.
– Ну-у… если внешне… то Светка, может, и права. А вот если глаза… если вглубь… – И он вдруг решительно заключил: – То никакая вы не бабушка!
Друзья возмущенно ахнули. Покрасневшая Лена зло прошипела:
– Думай, что несешь!
– Отстань, – оттолкнул ее Гришка. – Я правду сказал!
– Кто же я, ежели не бабушка? – вкрадчиво поинтересовалась необычная гостья.
– Откуда я знаю? – огрызнулся Лапшин. – Только вы старше нашей церквушки на Соборной горке. В ваших глазах – вечность!
Девочки остолбенели. Один Сергей не слишком смутился. Лишь опустил глаза вниз, молчаливо соглашаясь с приятелем.
В комнате повисла тяжелая, давящая тишина. Дина виновато смотрела на бабушку, не зная, что сказать, чтобы смягчить Гришкины слова.
Расстроенная Светлана успокаивающе погладила ее по плечу. Лена кипела от злости.
Однако гостья не смутилась и, кажется, совсем не обиделась. Обвела всю небольшую компанию проницательным взором и усмехнулась:
– Молодец, мальчик мой, в самый корень зришь. Как и твой друг, в общем-то…
Девочки непонимающе переглянулись. Динина бабушка снова взлохматила Гришкины рыжие волосы и добродушно добавила:
– Только впредь будь осторожнее – такое не всякому сказать можно, разумеешь? Иной раз лучше смолчать…
Она протяжно вздохнула и встала. Бросила внимательный взгляд на притихших гостей и ласково улыбнулась.
– Я рада, что вы знаетесь с моей Диночкой. Рада, что вы такие разные и неплохо дополняете друг друга. Очень неплохо, нужно признать…
– Бабушка, – жалобно прошептала Дина, и ее карие глаза наполнились слезами, – кто же ты? Ты мне действительно бабушка?
– Почти, дроля моя, почти, ты можешь быть спокойна. Я действительно твоя пра, – она бережно приобняла Дину за плечи.
Гришка фыркнул: «Ну, пошли телячьи нежности! Точь-в-точь как моя бабуля. Пусть эта и выглядит много моложе, но такая же…»
Динкина бабушка мягко усмехнулась.
– Не будем считать года. Ты, Диночка, последнее семечко с моего деревца. Никого у меня не осталось – лишь мама твоя да ты. Я уйду, ты останешься – наследок [3] мой…
Лена удивленно воскликнула:
– Но зачем вам уходить? Ведь вы здоровы, так?
– Так, милая.
– И с Динкой только-только познакомились!
Динина бабушка кивнула и в затруднении сдвинула брови.
– Как же тебе объяснить?
– Прямо, – раздраженно заявила Лена.
Она терпеть не могла неясностей. И всяких философских разговоров. Искренне считала их глупостью. Просто тратой драгоценного времени. А ведь жить так интересно!
Остальные семиклассники напряженно смотрели на женщину. Даже Дина перестала всхлипывать. Вытерла покрасневшие глаза и замерла в ожидании.
Ее бабушка виновато улыбнулась.
– Устала я, деточки, время мое пришло. Всему свой срок, понимаете?
– Не понимаю, – возмущенно заявила Лена. – Как можно не хотеть жить?!
Светлана робко кивнула, соглашаясь, а Дина снова беззвучно заплакала. Гришка Лапшин опустил лохматую голову, но почему-то не сказал ни слова. Сергей, жалея Дину, смотрел сердито.
– И хорошо, что не понимаешь.
Лена гневно фыркнула. Динина бабушка отошла к двери и сказала:
– Подождите немножко, сейчас я вам кое-что принесу. Одну очень любопытную вещицу… на память! – И, уже выходя из комнаты, обернулась к ребятам. – Не хотела отдавать, да, видать, отдам. Вы справитесь с чем угодно, уверена – если будете держаться вместе.
И подумала вдруг, что совсем не представляет последствий. Легенды легендами, сказки сказками… но понять, есть ли в них хоть капля правды, невозможно. И если все-таки сказка не врет… ничего, ребятки крепкие, сдюжат. А окажется эта история пустой выдумкой, то… сказки будят фантазию, тоже неплохо…
Друзья заинтересованно переглянулись. Дина шмыгнула носом и по-детски вытерла кулаком слезы.
Ее бабушка помолчала, потом бросила на подростков пронзительный взгляд.
– Ведайте: многое есть на этой Земле: хорошее и плохое, ценное и не очень. От всего устаешь, все преходяще… Одно держит крепче всего – дружба.
Глаза ее ярко вспыхнули.
– Только не верьте, что прочнее ее нет – блазнь [4] это! Дружба – хрупкая игрушка, очень хрупкая, многих жертв стоит. Но если удастся сохранить, не пожалеете, зарок даю…
Ребята смотрели озадаченно. Динина бабушка глухо закончила:
– Она одна даст силу жить, даже если остальной мир рухнет – не забывайте об этом. И еще: принимайте товарища таким, каков есть, не ломайте друг друга, незачем…
– А любовь? – пискнула вдруг Дина и жарко вспыхнула.
– Любы [5] ? – ласково улыбнулась ей бабушка. – Любовь, дроля моя, это та же дружба, тогда она на всю жизнь. А без дружбы и любовь проходит. Как сон, разумеешь?