– Вот именно. В условиях иного, незнакомого вам гидро совершенные механизмы вашего оснащения станут бесполезными, а гидро в ваших организмах может начать распадаться на газы.

– На водород и кислород, что ли? – уточнил Джим.

– Именно так. В условиях высокочастотных аномалий, которые нами пока мало изучены, «мягкое гидро» становится неустойчивым.

Джиму и Тони оставалось лишь недоумевать: вода, которую они на Ниланде считали последним прибежищем, здесь могла оказаться смертельно опасной.

Из темноты вышел инструктор.

– Вам пора снаряжаться, – сказал Фарковский и, потоптавшись в пыли, с удовольствием отметил, какие красивые узоры от рифленых подошв остаются на поверхности грунта. Достичь такого результата на твердых полах станций было невозможно.

Напарники отправились следом за инструктором, роль которого выполнял альфа-блок, имевший даже подверженное гримасам лицо. То, что это робот, можно было понять лишь по излишне четким движениям и такому же старательному выговору каждого слова.

– Тони, а мы на каком языке сейчас разговариваем? – спросил Джим, становясь на площадку загрузки.

– Что значит «на каком»? – удивился тот и, ухватившись за манипулятор, опустил ноги в «штаны».

– Я спрашиваю – на том ли мы сейчас разговариваем языке… – Джим тоже опустился в «штаны» и встал на опоры, – на каком разговаривали у себя дома?

– Ты хочешь сказать, что нам могли прошить другой язык?

Тони поднял руки, и проворные манипуляторы опустили корсет. Защелкали замки, сопрягающие «штаны» с корсетом, передней броневой пластиной и «рукавами».

Шлем, пушка, лазерные трубы и гранаты. Тони сошел с постамента и двинулся к выходу. Джим последовал за ним.

– Именно это я и хочу тебе сказать, – произнес он уже в эфире.

– Ладно, после обсудим.

На грунтовой площадке под искусственным освещением Джима и Тони уже ждали десять бета-блоков, имевших такое же, как и у напарников, вооружение. Они стояли ровной шеренгой, как на параде, и Джим невольно почувствовал неловкость, хотя понимал, что это всего лишь машины.

По команде инструктора бета-блоки повернулись и двинулись к платформе для погрузки в учебный транспорт. Джим и Тони пристроились в хвост колонны.

Один, второй, третий… Десантники быстро рассаживались вдоль стен. Джим и Тони, как руководители, заняли место ближе к дверям, а инструктор остался стоять, ухватившись за скобу.

Двери закрылись, кабина дернулась и стала набирать скорость. Первый раз она проскочила по кольцу, чтобы напарники привыкли к движению, на втором кольце поступила команда готовиться к высадке, и начался отсчет. Ухнув с горки в яму, кабина начала тормозить, имитируя перегрузки. Двери распахнулись, последовала команда «пошел!», десантники один за другим стали вываливаться за борт.

Джиму предстояло прыгать раньше Тони, он шагнул в едва разбавленную прицельной подсветкой темноту и приготовился к долгому полету, но до грунта оказалось не более метра. Последовал удар, и он сбежал по невысокой насыпи к остальной группе десантников. Вскоре рядом оказался и Тони. Отряд снова двинулся к посадочной платформе, где уже ждал учебный транспорт.

И снова, круг за кругом, разгон, потом отсчет и высадка. На малых высотах не падал никто, с максимальной высоты устоять было невозможно – лязгали амортизаторы, в трансформаторах вскипало масло, однако даже после такой встряски Джим и Тони чувствовали себя способными немедленно вступить в бой.

Последняя высадка – двадцатая или двадцать пятая, напарники уже сбились со счета, – была объявлена при повышенной гравитации. У Джима и Тони сразу потяжелели руки и ноги, заскрипели в костях титановые струны. Когда распахнулась дверь, стало ясно, что высота небольшая, однако даже подняться с места было не так легко.

Впрочем, бета-блоки вели себя невозмутимо, нормально отпрыгали, спустились к месту сбора, только живые десантники почувствовали перемены, но, когда присоединились к остальным, гравитация в ангаре стала возвращаться к привычной.

– Очень хорошо, – сказал полковник Фарковский, выходя вперед. – Теперь мы можем приступить к подбору первого боевого задания. Кстати, разговариваете вы действительно на другом языке, поскольку наш язык более информативен. Однако сразу хочу вас успокоить: если вам когда-либо доведется встретиться со своими соотечественниками, вам не составит труда перейти на их речь. Еще вопросы есть?

Напарники помолчали, затем Джим поднял забрало и спросил:

– Сэр, а мы могли бы пообщаться с этими солдатами? Если нам предстоит вместе идти в бой, хотелось бы узнать о них больше.

– Но… – Полковник покосился на молчаливую шеренгу бета-блоков. – Но ведь они абсолютно одинаковы, а инструкции по работе с ними вы, конечно, получите.

– А они играют в шахматы? Могут отзываться на имена? – спросил Тони, тоже поднимая забрало.

– Кажется, я начинаю вас понимать, – кивнул полковник. – Вы хотите, чтобы у них появилось социальное поведение, верно?

– Наверное.

– Хорошо, уже завтра у них это поведение будет. Необходимые программные пакеты для этого у нас имеются. Это все?

– Все.

– Тогда идите на разгрузку, и пора отправляться к себе на станцию. Кстати, лейтенант Делия сегодня вечером опять свободна. Хотите встретиться, Тони Тайлер?

– Да, если она не против, – ответил Тони.

58

На «отбой» Тони опоздал примерно на полчаса. Джим сидел у окна, за которым гас закат, а вдоль линии розоватого прибоя сновали летучие мыши. Джим держал в руках бумажную копию автомобильного журнала – у полковника Фарковского их были тысячи.

Тони прошел к своей кровати и, сев на нее, вздохнул.

– Все в порядке? – спросил напарник, закрывая журнал. Он уже знал, что в прошлое свидание Тони и Делия ограничились долгими беседами о разнице их миров.

– Нормально, – ответил Тони, пожав плечами.

– Что-то не вижу радости на твоем лице. Нормально свидание с такой красоткой должно…

– Она дура, Джим, – перебил Тони. – Рассказала мне, как переспала с каким-то пилотом.

– Ах, вот как… До рассказала или после?

– После. Если бы до, у меня бы ничего не вышло.

– Не расстраивайся, ты должен понимать, что в некотором роде она даже не совсем женщина. Откуда ей знать о всяких тонкостях, о чем можно говорить в таких ситуациях, а о чем – нет?

– Я это понимаю, но все равно неприятно.

– Ложись, завтра пойдем смотреть на наших камрадов в домашних условиях, – сказал Джим и сам удивился сказанному. Что он ожидал увидеть?

Ночь прошла спокойно, не мешали даже крики ночных животных за окном и короткий шторм, разыгравшийся под утро в миллионах или миллиардах километров от станции.