И тут заорал Виктор:
– Да вон же она, вон!
Нича обернулся. Маршрутка неслась по перпендикулярной проспекту улице. Именно неслась. На совершенно дикой скорости. И когда пересекла проспект в паре десятков метров от них, Нича не успел разглядеть, находился ли кто-то в салоне. Правда, ему показалось, что перед глазами мелькнуло что-то рыжее, но и сама машина была такого же цвета, так что ошибиться было просто.
– Попробуй тут догони!.. – проворчал Витя.
Нича тоже понял, что догнать автобус вряд ли удастся. Да и зачем, собственно? Ну, догонят они его – чисто гипотетически, – ну, окажется, что в нем недавняя «покойница» катается – что само по себе странно, – а дальше-то что?..
Додумать ему не удалось. Теперь оранжевое пятно мелькнуло слева, в глубине проспекта. Разумеется, это была «их» маршрутка. Дико завывая двигателем, словно гоночный болид, она стремительно приближалась к ним. Нича непроизвольно отступил назад. Маршрутка пронеслась совсем рядом, обдав их с Виктором волной теплого воздуха. Перед Ничиными глазами промелькнула большая цифра «6» на стекле автобуса. От скорости она смазалась, и зрение восприняло ее как ряд шестерок… «Вот уж воистину!..» – подумалось Ниче. А еще – ему опять показалось, что за окнами микроавтобуса он заметил что-то рыжее. Но ведь «покойница» не была рыжей! Это… Это Соня рыжая!..
Мысль вспыхнула в мозгу, но не успела сформироваться. Маршрутка возвращалась. А слева… Слева, откуда она только что ехала, тоже несся автобус! Оранжевый. С цифрой «6» в нижнем углу лобового стекла. Эта маршрутка ехала медленней, и Нича решил во что бы то ни стало рассмотреть, кто находится в салоне. И кто сидит за рулем – тоже.
Промелькнула оранжевой молнией та маршрутка, что мчалась справа. Теперь и «левая» была совсем рядом… И тут закричал Виктор:
– Вон еще одна! И еще!..
Оранжевые маршрутки неслись теперь отовсюду. Выруливали с улиц и подворотен, катились и летели по проспекту, наполняя беззвучный доселе город ревом и воем. В тех, что ехали медленней, Нича успел рассмотреть водителей и пассажиров. Водителем везде был… он сам!.. А пассажирами… Пассажирами, точнее, пассажирками была Соня. Десятки, сотни Сонь мелькали теперь у него перед глазами в оранжевых автобусах. И везде они спали.
– Что это за хрень?! – пытаясь переорать дикий шум моторов, вцепился в Ничин рукав Витя.
– Откуда я знаю! – крикнул в ответ Нича, выдернув из пальцев Виктора руку.
На самом деле он знал. Точнее, догадывался. Соне нельзя было засыпать здесь, в «декорациях». Ведь эти декорации кто-то сейчас творил. А кто-то еще в этот же момент работал с ними на других уровнях. Не предполагая в них, конечно же, никакого «мусора». Но «мусор», то есть все они, случайные персонажи чужой пьесы, – это еще полбеды. Хуже было то, что в декорациях оказался и чужой режиссер – спящая Соня! Ведь ей тоже что-то снилось, и Нича даже предполагал, что именно: Соня наверняка пыталась как-то исправить ситуацию. Но ведь она сама говорила, что в снах нельзя что-то менять, их нужно просто смотреть. А тут… Тут теперь такая каша заварилась! В чьих-то снах присутствует кто-то, кто видит совсем другие сны, да еще и пытается их изменить. А ведь еще неизвестно, как сказывается на «снотворении мира» присутствие в декорациях «инородных тел»… Труп, похоже, «снотворителям» удалось отсюда убрать. А вот с живыми получается вообще невесть что. Тем более когда один из живых – такой же, как они…
Возможно, сейчас происходит нечто подобное тому, что кому-то снится, что Соне снится, что она едет в маршрутке и ей снится, что кому-то снится, что Соне снится, что она едет в маршрутке… И так далее по кругу и бесконечности! Или вообще Сонины сны «привязаны» совсем к другому месту. Получается примерно так, что она играет в компьютерную игру по карте совсем от другой игры. Что при этом происходит – трудно даже предположить!
Голова у Ничи пошла кругом. Он попытался представить, каково сейчас тем «снотворителям», что заняты исправлением этого «сбоя». Все они спят, но сон почти каждого – болезнен и беспокоен. Кто-то мечется, многих ломает и крутит… Кто знает, что происходит при этом с остальным, «окончательным» миром?
Он понимал, что истины ему не постичь никогда. Да и какая может быть истина в хаосе? В программной ошибке, компьютерном сбое, наркотическом глюке? Он знал только одно: Соне нельзя здесь спать!
– Бежим назад!.. – заорал он прямо в ухо Виктору.
* * *
Соню он даже не стал будить. Лишь обернул покрывалом, на котором она лежала, и сгреб в охапку. Девушка на миг приоткрыла глаза, брызнув на Ничу небесной синевой:
– Что случилось? Мы приехали?..
– Спи, Нормалек. Все…
– Ничо так?.. – улыбнулась Соня, вновь закрывая глаза.
– Ага, ничо.
Витя оставался на улице. Едва Нича с дорогой ношей выбежал из подъезда, парень замахал руками:
– Она тут!.. – Увидел спящую Соню, ойкнул, и зашипел, как раскаленная сковородка под струей воды: – Маршрутка тут! На месте! Я даже не заметил, как и когда…
– Не важно, – перебил его Нича. – Это хорошо, что она снова здесь. Значит, мы все делаем правильно.
Он быстро подошел к автобусу, машинально отметив, что тот не выглядит больше новеньким и сверкающим. Почему-то это тоже показалось ему добрым знаком.
Нича, согнувшись, боясь потревожить Соню, осторожно забрался в салон. Уложил спящую девушку на заднем сиденье и сказал взбирающемуся следом Вите:
– Сядь с ней рядом. Придерживай, если что. На сей раз я буду ехать быстро.
– А… куда?..
– Посмотрим, – ответил Нича и быстро покинул салон. Он хотел ответить: «Домой», но очень боялся сглазить. Рассказывать же Виктору о своих догадках и предположениях казалось и вовсе глупым. Ну почему он решил, что если вернется сейчас на место аварии, если промчится там же, где они ехали утром в момент столкновения, то «КАМАЗ» – или что там было? – вынырнет снова, и все повторится – только с более счастливым исходом? Почему он так верит, что кто-то сверхумный и всемогущий решает сейчас их проблемы? Ответов у него не было. Была лишь дикая надежда и непонятная уверенность в своей правоте. Нича обошел маршрутку спереди, забрался на водительское место и завел двигатель.
* * *
Он и впрямь ехал быстро. В городе еще сдерживал себя, а как только вырулил на шоссе, ведущее к Фабрике, переключился на пятую передачу и вжал педаль газа, что называется, «до полика».
Никаких других маршруток ни в городе, ни на шоссе больше не было. Весь мир, во всяком случае – для Ничи, сосредоточился теперь только в этой. Оранжевой маршрутке номер шесть.
Стрелка спидометра подрагивала возле сотни. Медленно переползла к ста десяти, не останавливаясь, добралась до ста двадцати…
– Ничо так! Ничо… – пробормотал Нича, приближаясь к месту аварии. Ему захотелось зажмуриться – так реально представился мчавшийся навстречу самосвал. Но прошла секунда, другая, еще и еще одна, а ничего не происходило. Вот уже слева потянулись серые блоки гаражей, которые, он хорошо это помнил, находились куда дальше, чем точка их невероятного «перехода».