– А может, тебе просто привиделось, Зоюшка? Может, вздремнула и не заметила.
– Да как же я вздремнула? – Зоя Валерьевна даже привстала. – Я ведь говорю – с лейкой шла! Вон она, до сих пор валяется. Надо бы хоть воду вытереть…
Геннадий Николаевич посмотрел в угол, куда кивнула жена. На полу у стены и впрямь валялась оранжевая пластмассовая лейка, возле которой растеклась лужа. Часть влаги впитал в себя ковер, и край его стал темным.
Зоя Валерьевна все же поднялась с дивана, сходила за тряпкой и стала убирать воду. Потом принесла большую синюю игрушечную машинку и сунула ее под мокрый край ковра.
– В игрушки играешь? – хмыкнул Бессонов. – Что, уже для внуков прикупила?
– Дурачок ты! – отмахнулась жена. – Это ведь Колина, старая. На весу ковер скорее просохнет.
Геннадий Николаевич посмотрел на холмик, которым топорщился ковер, и задумался. А потом сказал:
– Вот ведь интересно… Игрушка по-прежнему здесь, а мы ее не видим. А ведь и та маршрутка, может, где-то рядом. Просто закатилась под ковер.
– Под какой ковер? – замерла супруга. – О чем ты, Гена?
– О параллельных мирах. Вот ты фантастику не читаешь, а зря. Об этом много понаписано. Что наш мир – лишь одна из множества копий. И все они существуют в одном и том же месте в одно и то же время, но в разных измерениях. А вдруг и Нича в такой вот мир провалился?
– Ты же сам говоришь – фантастика!
– А что, по-твоему, сейчас происходит? О чем ты мне только что рассказывала? Может, Колька к тебе из параллельного мира и выпрыгнул? Может, они соприкасаются как-то, случаются иногда какие-то пересечения… Ведь и туда он как-то сумел залезть.
– Ой, не верю я в это, – нерешительно махнула рукой жена. – Может, мне и правда привиделось. Думаю ведь все время об одном, вот и…
– Ты знаешь, – посмотрел на супругу Бессонов, – был у меня в детстве такой случай… Мне тогда и семи лет не исполнилось, в школу я точно еще не ходил. Привезли меня родители в первый раз в деревню к бабушке. Помню, что нас до места на телеге довезли. Там и сейчас-то этот вид транспорта в ходу, а уж тогда – самым наипервейшим считался. Но суть не в этом. В общем, заехали мы в деревню, я головой верчу – интересно, внове все для городского мальчишки. Ну, чем еще в тот день занимался, не помню – может, и сразу спать лег. А только утром проснулся, вышел во двор, смотрю на деревню и ничего понять не могу… Другая деревня передо мной! Зеркально вчерашней расположенная!.. Точно помню, что вот эти дома с другой стороны были, а не с этой, что конюшня не справа стояла, а слева, а дорога как раз справа тянулась, а не так, как сейчас… Вот и не знаю теперь, что со мной тогда было, куда я на самом деле попал. Такой вот хард-рок.
– Ты хочешь сказать, что переместился тогда в другое измерение? – улыбнулась Зоя Валерьевна. – Что на самом деле ты выходец из другого мира?
– Не знаю я, – серьезным тоном ответил Бессонов. – Но случай такой был, факт.
Зоя Валерьевна вздохнула.
– Да пусть бы Коленька хоть и в параллельный мир попал, только бы знать, что жив он…
– Он жив! – подхватился Геннадий Николаевич. – Ты ведь его видела! Да и… – Бессонов хотел рассказать про Зоино гадание, но осекся. Даже сам не понял – почему. Словно вину перед женой почувствовал, что с бывшей возлюбленной встречался. «Да с какой еще возлюбленной! – разозлился он на себя. – Ты еще скажи – с любовницей!» И будто назло себе сказал: – Я ведь сейчас знаешь у кого был? У своей давней-предавней коллеги. Ее тоже Зоей зовут.
Супруга едва заметно вздрогнула и посмотрела на мужа вроде бы с обычным интересом – мол, да, слушаю, рассказывай дальше, – но Геннадий Николаевич заметил во взгляде жены искорку тревоги, которую вполне можно было принять и за ревность.
– Мы с ней уже лет тридцать не виделись, – словно оправдываясь, заговорил Бессонов. – Я даже не знал, что она в наш город вернулась. Но самое-то интересное, что я ведь не просто так к ней в гости пошел! Нам в милиции ее адрес дали. Дескать, такая-то вот подавала заявление о пропаже дочери. И есть очень большая вероятность, что эта девушка ехала в той же самой маршрутке, что и Нича!..
– Да?! – ахнула Зоя Валерьевна. Теперь уж все намеки на ревность в ее взгляде рассеялись. – И что она тебе рассказала?..
– Ты понимаешь… – замялся Бессонов. – Она гадать умеет.
– И что же? Что?!
– Да не шуми ты!.. Ну, не верю я в гадания эти…
– А в параллельные миры веришь?!. Говори, что она тебе нагадала! Быстро говори, не мучай меня!..
Зоя Валерьевна готова была заплакать, и Геннадий Николаевич поспешно выпалил:
– Да хорошо она нагадала, хорошо, Зоюшка!.. Что жив-здоров Нича, что он вроде как далеко сейчас, но в то же время и близко.
– А еще?..
– Да вроде и все… – пожал плечами Бессонов. – Ну, то еще, что Колька наш сейчас с ее дочерью вместе. И… – тут он замолчал, подумав, что остальное уж точно к делу не относится и вообще чушь на постном масле. Но от супруги не так-то просто было что-либо утаить.
– Что «и»? – сурово спросила она. – Что? Говори же!.. Ну, почему тебе так нравится меня мучить?!
– Да не нравится мне… То есть не мучаю я тебя. Просто… Ну ерунда там дальше. Хард-рок полнейший. Вроде как Нича и дальше с ее Соней будет. То есть навсегда.
– Где навсегда? – ахнула и схватилась за щеки супруга. – Там?!
– Да не там, а вообще. В принципе, – поморщился Геннадий Николаевич. – Я же говорю – чушь.
– А может – судьба, – неожиданно спокойным голосом возразила жена.
Нича осторожно, готовый в любой миг отпрянуть, толкнул дверь, ведущую из тамбура в вагон. Подождав пару секунд, открыл ее шире. Никто из вагона не выскочил, ничья когтистая лапа оттуда не высунулась, никаких прочих беспорядков не возникло. Вагон вел себя тихо и мирно, как порядочному вагону и полагается. Если бы еще и попал в него Нича, как полагается – с вокзального перрона, а не через квартирную дверь, то можно было перестать волноваться и нервничать. А пока не получалось. Хоть Нича и постарался взять себя в руки.
Вагон оказался купейным. Проем, за которым начинался пассажирский блок, призывно манил Ничу распахнутой дверью, но сначала он решил заглянуть в купе проводников. Не то чтобы он ждал там кого-то увидеть – скорее, наоборот, хотел убедиться, что там никого нет. Проблем и без этого хватало.
Как он и надеялся, ни в служебном, ни в спальном купе людей не было. Равно как волков, слонов и прочей живности. А то с одним говорящим волком уже довелось познакомиться, отчего бы танцующему слону проводником не работать? Чай, не посудная лавка!
Нича нервно хмыкнул и двинулся в проход к пассажирским купе. Остановился у первого, огляделся. Вагон, как и раньше, притворялся вполне обычным: девять купейных дверей слева; девять окон, прикрытых желтыми занавесочками, справа; в меру потертая синяя ковровая дорожка вдоль прохода. Все купе закрыты, из-за их дверей не доносится ни звука, только колеса стучат по стыкам рельсов, да Ничино сердце подыгрывает им в такт. Казалось бы, никакой угрозы нет, а страшно. И не просто страшно – жутко!..