Я выдохнул и приготовился:
— Да.
Джек открыл рот, чтобы ответить, и я тотчас надавил ногой ему в подмышку и дернул за руку. Джек вскрикнул от резкой боли, и плечо стало на место.
Мы оба одновременно чертыхнулись.
Джек опустил здоровую руку, чтобы взглянуть на больную:
— Плечо на месте. Отличная работа.
— Попытаемся забраться наверх?
— Кстати, правая нога болит ужасно. Внизу.
Я осторожно приподнял край джинсов. Нижняя часть ноги была багрового цвета. Точно определить я не мог, но мне показалось, что у него перелом. Впрочем, кость наружу не торчала — уже хорошо. Я торопливо опустил брючину и не сказал ему о том, что увидел. Бросив взгляд на склон, я потер подбородок:
— Придется тебя нести.
— Я сам смогу… — Он пошевелился и тут же скорчился от боли.
— Не сможешь.
Джек закатил глаза:
— Ты меня не поднимешь.
Я сел на землю, упершись руками сзади:
— Я выжимаю двести фунтов лежа. По-твоему, я не донесу твою хлипкую задницу?
Он засмеялся и подмигнул мне:
— Только с плечом осторожнее. Руку обычно подвешивают на повязку.
Я снял рубашку, соорудил самодельную повязку и надел поверх его куртки. Повязка получилась некрасивая, зато крепкая — до больницы хватит.
Свою перепачканную куртку мне пришлось надеть снова. Было сыро, и за недолгое время без верхней одежды я успел замерзнуть.
— Зайди с этой стороны, — попросил Джек.
Пока я поднимал его, он указывал, каких частей тела не касаться. Наконец, держа Джека на руках, мне удалось встать.
— Только расскажи кому-нибудь, что нес меня, как девчонку, — и ты покойник!
На его болтовню я не обращал внимания, меня беспокоило одно — как забраться наверх. Самым трудным оказалось перед каждым новым шагом нащупывать ногой твердую опору. Спустя несколько минут я тяжело дышал, а затем и вовсе остановился.
— Опусти меня на землю.
Я помотал головой: вряд ли мне удалось бы снова поднять его на руки.
— Сейчас отдышусь, и пойдем дальше…
Через некоторое время я подобрался достаточно близко к вершине; сквозь ветви деревьев уже мелькало розовое пятно.
— Мы здесь!
— Что с ним? — Голос девчонки дрожал, и я вдруг понял, что почти забыл о ней.
— Все будет хорошо.
О другом развитии событий думать не хотелось. До меня только сейчас начало доходить, как нам повезло. Джек мог пострадать куда больше.
Я положил его на вездеход, а сам наклонился, опершись руками о колени, чтобы перевести дух.
— Что теперь? — простонал Джек. — До дома Люсиль еще далеко.
Я выпрямился:
— Поехали! Она будет сзади, а ты сядешь передо мной.
— К тебе на коленки? Ни за что!
— Есть другие предложения? — спросил я, упирая руки в боки.
Он испепелил меня взглядом:
— Нет.
Усевшись сам, я осторожно устроил Джека на коленях, а девчонка села сзади и крепко ухватилась за меня. Затем я вспомнил о шлемах, но Джеков остался в ущелье, а до своего я бы не дотянулся. Снимать Джека с колен, а потом вновь устраиваться на сиденье смысла не было.
Я повернул ключ, и мы потихоньку поехали.
— Еще раз тебе говорю, только проболтайся кому-нибудь…
— И я — покойник! Помню, помню.
Джек улыбнулся и тут же вскрикнул — машина налетела на кочку.
— Прости!
Так мы и продвигались — медленно, но верно, — и, когда наконец перед нами предстал дом Люсиль, я с облегчением вздохнул. Не успели мы въехать на задний двор, как дверь открылась и выбежала Люсиль. Бросив взгляд на Джека, она заявила:
— Звоню девять-один-один!
— Погодите! — воскликнул Джек. — Давайте зайдем в дом, нужно поговорить.
С Джеком на руках я проследовал за Люсиль. Одежда на мне была грязная, с меня текла вода, но женщина, казалось, не обращала на это внимания.
Я положил Джека на огромный диван с цветастой обивкой. Люсиль склонилась над ним, и длинные седые волосы закрыли ее лицо. Мгновение спустя она выпрямилась и вытерла руки о джинсы:
— У тебя одна минута, коротышка, затем я звоню твоему отцу.
Я повторил одними губами: «коротышка»?
Джек отмахнулся от меня и быстро заговорил:
— Помните того парня, что с утра на заправке спрашивал про мой пикап? Он гонится за ней.
Люсиль обернулась. Девчонка только что сняла шлем и стояла с раскрасневшимся лицом. Женщина оглядела ее с ног до головы, стуча носком ковбойского сапога по полу:
— Это правда?
Та в ответ лишь прикусила нижнюю губу.
Люсиль снова посмотрела на Джека:
— Рассказывай, что происходит.
— Сначала дайте им переодеться во что-нибудь сухое.
Девчонке нашли пару джинсов внука Люсиль, которые оказались чуть великоваты. Чтобы отыскать что-нибудь подходящее для меня, пришлось лезть на чердак.
— Мой отец тоже был здоровяк, как и ты. — Люсиль вручила мне мешок с одеждой. — Надеюсь, здесь найдется что-нибудь.
— Ну и запах! — вырвалось у меня.
— Нафталин, — улыбнулась она. — От моли хорошо помогает. Сроду не скажешь, что эти вещи пролежали тут двадцать лет.
Среди старой, словно с гаражной распродажи, одежды я нашел фланелевую рубашку, мягкую и теплую, и надел ее поверх футболки. Отец Люсиль, судя по всему, был великаном — его штаны едва на мне держались. Будь в моде образ Пола Баньяна, [4] я вполне потянул бы на икону стиля.
После того как Люсиль позвонила отцу Джека, мы рассказали ей всю историю от начала до конца. Девчонка тем временем просматривала «Орегониан».
Мы закончили, и женщина отправилась на кухню. Вскоре оттуда донесся звон посуды.
Я скорчил Джеку рожу.
Он пожал плечами:
— Люсиль считает, что все проблемы решаются едой.
Девчонка, шелестевшая страницами, внезапно замерла.
Я обернулся: она испуганно глядела на газету.
— В чем дело?
Она слегка покачала головой.
— Что? — спросил Джек.
Девочка отогнула страницу и дала мне.
У меня отвисла челюсть: в рубрике «Литературная жизнь» красовалась фотография женщины-ученого, которую утром показывали в телепередаче.