Карие глаза были полны слез.
— Куда?
Доктор Эмерсон говорила, что есть шанс стабилизировать органические вещества, когда дети перестанут расти. Сколько будет Лейле? Восемнадцать? Девятнадцать? К тому времени я уже окончу школу.
— В Стэнфорде. Я буду в Стэнфорде. Найдешь меня там.
Какой я дурак, она и представления не имеет о Стэнфорде!.. Я достал из кармана телефон и вложил ей в руку:
— Я найду тебя. Сам.
Прежде чем Лейла успела ответить, я снова взял ее лицо в ладони — на этот раз крепче — и, стараясь не разрыдаться, как малый ребенок, быстро поцеловал в губы. Ее блестящие щеки были мокры от слез. Открыв глаза, она взяла меня за руки и надолго прижалась губами к моей щеке — той, что со шрамом. Надо уходить — сейчас или никогда.
— Увидимся, — прошептал я.
Лейла сжимала мои ладони еще несколько мгновений, затем отпустила. Я отошел от нее и направился к выходу. Не оглядываясь — иначе я не смог бы оставить ее там.
За дверями теплицы царил хаос. Людей стало гораздо больше, никто даже не глядел в мою сторону.
Мама стояла рядом с Соломоном. Он протянул мне свою теплую руку.
— Мейсон, я рад, что мы наконец встретились.
Я кивнул.
— Я уезжаю, — добавил он. — Но у меня есть к тебе предложение. Хочу помогать тебе в будущем. Возможно, даже стать его частью. Некоторым образом.
— Хорошо, я подумаю.
Я оставил их с мамой наедине, чтобы они могли попрощаться.
На улице я прислонился спиной к водительской двери джипа, вытирая нос рукавом. Десять минут спустя появилась мама; ее глаза опухли и покраснели.
— Ты все еще любишь его, — сказал я.
— Всегда любила.
— Зачем же ты его оставила?
Она потрепала меня по щеке:
— Ты так и не понял?
Понял. Она все делала ради меня.
Я хотел было открыть дверь, но мама мягко отвела мою руку:
— Тебе рано за руль.
— С каких пор? — спросил я, все еще вытирая слезы.
— С сегодняшнего дня, — улыбнулась мама. — Теперь все изменится.
Мы сели в машину и отправились домой.
— Тебя уволили?
— С треском. Так или иначе, я давно хотела сменить работу. Стану преподавать в портлендском колледже.
— Правда?
Она кивнула и добавила:
— А ты будешь бесплатно там учиться.
В боковое зеркало я наблюдал, как удаляется «Тро-Дин».
— Ни за что. Я еду в Стэнфорд.
— Эй, вы, двое! Экскурсия окончена!
Гид по Стэнфорду — смешливая красавица брюнетка — поднимает руку, но Джек в упор ее не видит. Он так занят созерцанием окрестностей, что налетает на меня.
— Осторожнее! — шепчу я.
— Прости.
Экскурсовод показывает на буфет и вручает мне талон:
— Тусуйтесь, сколько душе угодно. Здесь подают чудный кофе глясе. Будьте как дома.
Помахав нам рукой, она уходит, а Джек продолжает глазеть по сторонам. Я беру его за рукав и волоку к столику.
Он со смехом выхватывает талон:
— Пойду принесу что-нибудь перекусить.
Я усаживаюсь за стол и подставляю лицо теплому солнышку. Поездка в Пало-Альто на весенних каникулах — долгожданный отдых после беспросветной зимы Тихоокеанского северо-запада. И чудный способ собраться с силами к последнему рывку перед окончанием одиннадцатого класса. Я смотрю на часы. Через тридцать минут у меня встреча с тренером. С тех пор как мы окончили десятый класс, я набрал двадцать фунтов весу и стал на два дюйма выше, а значит, мои шансы войти в футбольную команду Стэнфорда порядком возросли.
Студенты переходят из одной аудитории в другую; я жду Джека и наблюдаю за ними. Несколько минут спустя я замечаю девушку с волосами платинового оттенка длиной почти до плеч. Одетая в выцветшие джинсы и белую майку, она стоит спиной ко мне и читает объявления на киоске в центре внутреннего двора кампуса, ярдах в пятнадцати от меня.
Девушка высокая, спортивного телосложения.
Она кажется знакомой, и я внимательно приглядываюсь.
Достаточно ли она высока?
Я трясу головой, пытаясь припомнить. Все закончилось в тот последний день в «Тро-Дин». Новостей я не получал — ни от Лейлы, ни от отца. Мама в конце концов призналась, откуда деньги на учебу. Все эти годы она экономила и не взяла оттуда ни цента, так что теперь я мог выбирать какой угодно колледж. Поэтому нас с Джеком и встретили с распростертыми объятиями на экскурсии по кампусу.
Мама не устает твердить, что отсутствие новостей — само по себе хорошая новость. Случись что — раструбят все СМИ.
Каждый день я звоню на свой старый номер с нового телефона. Он тут же переключается на голосовое сообщение.
Итак, я все еще разглядываю девушку у киоска.
А затем встаю и иду к ней.
Волосы — не слишком ли короткие? Наверное, должны быть длиннее.
Я уже в нескольких шагах, протягиваю руку…
Джек хлопает меня по плечу, и я вздрагиваю от неожиданности.
— Чувак!
В этот миг из-за киоска появляется парень и, состроив нам веселую гримасу, обнимает девушку:
— Привет, Джен!
Я останавливаюсь и смотрю на Джека.
— Что?
— Это не она. Еще не время, — тихо произносит он.
— Знаю.
— Неужели?
Я буравлю его притворно-свирепым взглядом:
— Да, знаю. Но хоть убей, не могу сдержаться.
Мы вновь садимся за стол.
Джек подвигает мне оранжевый поднос и берет бутылку с шоколадным молоком:
— У меня тост.
Усмехнувшись, я беру чашку с кофе, и мы чокаемся.
— За окончание одиннадцатого класса! — говорит Джек.
— И за начало двенадцатого, — добавляю я. — Пусть промчится незаметно.
Я смотрю на девушку с парнем. Возможно, в один прекрасный день здесь будем и мы с Лейлой. И не так уж долго осталось ждать, когда Лейла и я будем так же обниматься возле киоска.
Мимо буфета проходит женщина с кипой бумаг в руках. Она мне кого-то напоминает, но я никак не могу сообразить кого. Женщина бросает задумчивый взгляд в мою сторону.
Доктор Эмерсон? Как такое может быть?
Я встаю.
— Что? — спрашивает Джек.
— Сейчас вернусь.