…Убедившись – человек на другом конце провода понял её, она выключила связь.
…Я опускаюсь на колени. Так будет удобнее.
Я видел это много раз в фильмах соответствующей направленности. Нужно, чтобы женщина возбудилась. Подобные действия сейчас производить модно. Правда, во времена упадка Римской империи они также были популярны, но впоследствии сошли на нет. Тут призадумаешься: есть на Земле хоть что-то вечное, или одни сплошные повторы?
Она лежит передо мной. Прерывисто дышит.
Перед этим мы долго целовались. Да уж, выпили мы крепко, а алкоголь прибавляет страсти. Людям прибавляет, по крайней мере, – мне-то он на вкус как проточная вода.
Она уже раздета. Полностью. То есть совсем.
Самое первое впечатление – мужчинам я не завидую. Это же ужас – снимать с женщины столько одежд, особенно зимой. Юбка, свитер, футболка, тёплые колготки, трусики, лифчик – да тут упаришься, как гладиатор, ещё до начала искомого процесса. Конечно, можно было попросить Хельгу раздеться самой. Но я типа изображаю страсть, а под её действием у мужчин принято срывать с девиц покровы. Сомнительное правило – я запутался в лифчике и чуть не упал. Пока что мне не очень нравится. Прелюдия должна вызывать возбуждение, а не порыв хлопнуть дверью и сбежать вниз по лестнице. Но… назвался груздем – полезай в кузов.
Я облизываю губы. Берусь за её бёдра. И приступаю к пиршеству.
Я уже имел счастье наблюдать, как это делается: в невидимости есть свой плюс. Нет, не подумайте, я не извращенец, мне не свойственно гулять тайком по женским баням и раздевалкам. Просто придёшь иногда за душой старенькой бабульки, приходится пробираться к ней через комнату, где ахает парочка, – поневоле обратишь внимание.
Я начинаю нежно. Постепенно. Куда мне торопиться?
К моменту, когда я начинаю убыстрять темп, Хельга тихо стонет. Я ощущаю не удовольствие – ученическую радость ботаника: от того, что делаю всё правильно. Её пальцы зарываются в мои волосы с двух сторон. О, Мастер сейчас гордился бы мной.
Минут через десять она вскрикивает, сжав мне голову ногами.
Я так понимаю, всё закончилось. Что дальше? К счастью, Хельга даёт ответ.
– Возьми меня…
Так и хочется ответить фразой из анекдота: «Спи, дорогая, мы никуда не едем».
Приподнявшись, я бросаю мимолётный взгляд вниз. Беспокоиться мне нечего, ТАМ всё уже готово. Мысли рвут друг друга в клочья, чувствую смятение и дрожь: ЭТО сейчас случится. Я не в курсе насчёт братьев Лимоса и Никао: кажется, они никогда не интересовались сексом (да и вряд ли женщины рискнут лечь в постель с такими симпатягами). Полемос давно не девственница. Она периодически заводит любовников из числа людей, но не по необходимости, а лишь для поддержки имиджа ледяной леди. Предположу, что сестра ни на грош не наслаждается людскими ласками. Насколько я её знаю, главные ощущения для Полемос в постели – это власть, унижение и диктат.
Я действую дальше, согласно инструкциям порно.
Главный принцип тот же – начать с несильных движений, а потом ускорять. К чему у людей есть понятия – хороший и плохой любовник? По-моему, такая техника по плечу даже дебилу. Хельга обхватывает мне спину ногами. Я расстаюсь с невинностью на старом диване… Впрочем, он застелен чёрными простынями, весьма символично.
– Да… да… да… пожалуйста… ещё…
Мне так и хочется улыбнуться. Почему разговоры людей в постели – такое убожество? Нет, я, конечно, понимаю – в аспекте слияния не побеседуешь об особенностях холодных течений пролива Па-де-Кале. «Да» – это типа согласие на то, что сейчас происходит? Хм, и так вроде понятно: Хельга против секса не возражает, и лишнее подтверждение вряд ли требуется. «Ещё»? Я не собирался останавливать ритм и не подавал сигналов об этом. Вывод – слова во время соития пустая болтовня, а люди занимаются ею от нечего делать. Ощущение театрального спектакля в постановке Виктюка: и эти стоны, и её реакция, и разбросанные на полу вещи. Я видел секс в разные времена – кровавое насилие на войне, скучный супружеский долг, двухминутное сплетение тел Людовика Пятнадцатого и мадам Помпадур, тихое и чинное. Это сейчас, пройдя через боевые девяностые, женщины обсмотрелись немецкого порно и устраивают конкурс: кто громче будет орать. Спасибо, ещё «дас ист фантастиш» не визжат. XX век много что дал женскому полу – от избирательного права до официального разрешения на оргазм. Нет, оно и раньше присутствовало, но полулегально. В Англии сто лет назад считалось, что удовольствие от секса получают только шлюхи. А настоящая леди должна, сцепив зубы, вытерпеть ужас возвратно-поступательных движений и пойти пить чай.
Так, а что это я здесь делаю?
Тьфу, блин. Лишаюсь девственности, как же я забыл. Если есть желание, можете меня поздравить: наверное, я её потерял. Я ведь прочитал много книг о неземном наслаждении, животной страсти, полной груди и упругих бёдрах. Слишком много. И я не учёл – скорее всего, это фантастические произведения, вроде романов уважаемого мистера Брэдбери. В реальности томные экстазы, рискну предположить, не столь уж часты. Но вдруг повезёт? Женщину в баре подцепить можно, это я сам подтверждаю.
– Тебе… тебе хорошо?
– Лучше не бывает. Ты супер…
– Хочешь, я буду сверху?
– Да кто ж такого не хочет?
Хельга молодец, что предложила смену позы. Теперь, по крайней мере, я рассмотрю, какая у неё люстра и давно ли она белила потолок. Она переворачивает моё тело, как блин на сковороде, – я и понять ничего не успеваю, как девушка уже сидит на мне верхом. Разгоняясь для скачек, она наклоняется и быстро меня целует – как знакомого при случайной встрече. С припухшей нижней губы тянется тончайшая струйка слюны, тускло поблёскивая в освещении торшера. Я инстинктивно беру в свои ладони женскую грудь, раскачивающуюся при каждом движении. Прикольно, на ощупь – как мягкий резиновый мячик. Значит, конкретно ради вот этих самых моментов они лгут, убивают, воюют, тоннами разливают золото и нефть? М-да, потрясающе. Правда, я со своей колокольни могу быть не слишком прав. Во время набора экзотических упражнений, схожих со спортивными отжиманиями, люди ощущают целый спектр разных чувств. Хотя бы боль.
А вот с этим у меня и проблема. Я ничего не чувствую.
Я подозревал, что так оно и будет. Но у меня оставалась надежда. Совсем маленькая. Такая, с комариную ножку. Увы. Я занимаюсь сексом чисто механически, играю свою роль… Хорошо, что девушка изрядно пьяна. Трезвая давно бы заметила: я не в своей тарелке. Нет-нет, я стараюсь часто дышать, ласкать её грудь руками и целовать лицо, я выполняю все инструкции. Но голова занята другим, она как бы обособилась от тела. Так удивительно, что даже неприятно. В чём дело? Хельга мне нравится, три часа назад я был в полном восторге от голоса и песни, не мог оторваться от её глаз. Мы пили коктейли, шутили, смеялись. Вышли из клуба, отчаянно целуясь на пороге. И куда это улетучилось? Почему я смотрю в потолок мёртвым взглядом, как домохозяйка, уставшая при стирке пелёнок, и мечтаю, чтобы действие поскорей завершилось? Бред Питт в «Джо Блэке», впервые оказавшись на ложе с обнажённой дамой, весьма достоверно изображал крайнее удивление, шаг за шагом открывая для себя новый мир. Мне же ничего не открывается. Я не проститутка, но… как бы это сказать? Пожалуй, я вроде нищенки, отдающейся за горбушку хлеба, дабы не умереть с голоду: пусть клиент натешится и уйдёт, а она наконец поест. Вот-вот. Хельга, плиз, – утони сейчас в оргазме, слезь с меня – и я поеду по делам. Точка поставлена – я больше не девственник.