– Все было очень хорошо, дорогая, – прошептал он.
Она тупо смотрела на луну. Флэгг мягко улыбнулся и съел свой брачный ужин.
После хорошего секса у него всегда пробуждался аппетит.
Он проснулся во второй половине ночи и сел в спальнике, в недоумении и испуге… испуге интуитивном, лишенном конкретики, свойственном животным… так хищник вдруг чувствует, что кто-то, возможно, охотится на него.
Ему приснился кошмар? Его разбудило видение?..
Они идут.
Испуганный, он попытался понять эту мысль, истолковать ее в каком-то контексте. Не получилось. Она висела сама по себе, словно злые чары.
Они уже ближе.
Кто? Кто уже ближе?
Ночной ветер прошелестел мимо, вроде бы принеся запах. Кто-то приходил и…
Кто-то ушел.
Пока он спал, кто-то прошел мимо его лагеря, направляясь на восток. Неопознанный третий? Он не знал. Было полнолуние. Третий ушел? Эта мысль вызвала панику.
Да, но кто идет сюда?
Он посмотрел на Надин. Она спала, свернувшись в позе зародыша, той позе, которую его сын примет в ее животе лишь через несколько месяцев.
А будут ли у него эти месяцы?
Вновь появилось ощущение, что все идет не так. Он лег в полной уверенности, что больше ему в эту ночь не уснуть. Но уснул. И к тому времени, когда следующим утром приехал в Вегас, вновь улыбался, чуть ли не полностью забыв про ночную панику. Надин покорно сидела рядом с ним на переднем сиденье, большая кукла с запрятанным в животе семечком.
Он сразу направился в «Гранд». Там узнал, что произошло, пока он спал. Увидел их новый взгляд, настороженный и вопрошающий, и почувствовал, как страх снова коснулся его крылышками ночного мотылька.
В то самое время, когда Надин Кросс начала осознавать определенные истины, которые со стороны могли показаться самоочевидными, Ллойд Хенрид сидел в одиночестве в баре «Каб», раскладывал пасьянс «Большие часы» и жульничал. Он пребывал в скверном расположении духа. При пожаре, внезапно возникшем в тот день в Индиан-Спрингсе, один человек погиб, трое получили ранения, и один из этих троих умирал от ожогов. В Вегасе никто не знал, как их лечить.
Новости привез Карл Хок. Приехал злой донельзя, а его было нелегко вывести из себя. До эпидемии Карл работал пилотом в «Озарк эйрлайнс». Бывший морской пехотинец, он, если бы захотел, мог переломить Ллойда надвое одной рукой, при этом другой смешивая «Дайкири». По словам Карла, он убил несколько человек за время долгой и переменчивой службы, и Ллойд склонялся к тому, чтобы ему верить. Но, конечно же, Карла Хока Ллойд не боялся. При всей его силе и габаритах он, как и все остальные на западе, трепетал перед Странником, а Ллойд носил на груди амулет Флэгга. Однако Хок был одним из их пилотов, а потому требовал особого, дипломатического подхода. И Ллойд, как ни странно, обладал дипломатическим талантом. Доказательством тому служил простой, но внушающий уважение факт: он несколько недель провел в компании некоего безумца, Тычка Фримана, и выжил, теперь имея возможность рассказать эту историю. От также провел несколько месяцев рядом с Рэндаллом Флэггом и по-прежнему дышал и оставался в здравом уме.
Карл появился в «Гранде» около двух пополудни двенадцатого сентября, с мотоциклетным шлемом под мышкой. С сильным ожогом на левой щеке и волдырями на руке. На базе случился пожар. Сильный, но не такой сильный, каким мог бы стать. Взорвался автозаправщик, горящее топливо разлилось по летному полю.
– Хорошо, – кивнул Ллойд. – Я позабочусь о том, чтобы большому парню стало об этом известно. Раненые в лазарете?
– Да. Там. Я не думаю, что Фредди Кампанари увидит сегодняшний заход солнца. У нас остается два пилота, я и Энди. Скажи ему это, а также кое-что еще, когда он вернется. Я хочу, чтобы этот гребаный Мусорный Бак ушел. Я останусь только на таких условиях.
Ллойд вытаращился на Карла Хока:
– Ты – что?
– Я тебе все сказал.
– Что ж, а теперь послушай меня, Карл. Эти твои слова я ему передать не могу. Если хочешь отдавать ему приказы, тебе придется делать это самому.
На лице Карла внезапно отразились замешательство и даже страх. Последний смотрелся как-то неуместно.
– Да, я тебя понимаю. Просто я устал и перенервничал, Ллойд. Лицо чертовски болит. Я не собирался вываливать все на тебя.
– Все нормально, мужик. Для этого я здесь и сижу. – Иногда ему сидеть здесь вовсе не хотелось. Вот и сейчас начала болеть голова.
– Но он должен уйти. Если мне придется сказать ему об этом, я скажу. Я знаю, что у него один из этих черных камней. Как я понимаю, у высокого человека он в фаворе. Но ты только послушай. – Карл сел и положил шлем на стол для баккары. – Этот пожар на совести Мусорника. Господи, да как мы сможем поднять эти самолеты в воздух, если один из людей большого парня сжигает его гребаных пилотов?
Несколько человек, проходивших по вестибюлю, с тревогой поглядывали на стол, за которым сидели Ллойд и Карл.
– Говори тише, Карл.
– Хорошо. Но ты понимаешь проблему?
– Насколько ты уверен, что это сделал Мусорник?
– Послушай, он был в гаражном ангаре, так? Оставался там долго. Его видели многие, не только я.
– Я думал, он опять в отъезде. В пустыне. Ты знаешь, ищет свои игрушки.
– Что ж, он вернулся. Вездеход, на котором он ездит, набит всякой всячиной. Одному Богу известно, где он это раскапывает. В перерыве на ленч парни просто по земле катались от смеха. Ты же знаешь, какой он. Оружие для него – что сладости для ребенка.
– Да.
– Напоследок он показал нам зажигательный взрыватель. Выдергиваешь чеку, и загорается фосфор. Далее ничего не происходит тридцать или сорок минут, все зависит от размера взрывателя, так? Понимаешь? А потом вспыхивает огонь. Небольшой, но очень сильный.
– Понятно.
– Все хорошо. Мусорище нам это показывает, просто слюни пускает от удовольствия, и тут Фредди Кампанари говорит: «Эй, Мусорник, люди, которые играют с огнем, дуют в постель». И Стив Тобин, ты его знаешь, мрачный такой парень, от которого шутки не услышишь, добавляет: «Вам, парни, лучше спрятать спички. Мусорище вернулся в город». И тут у Мусорника совсем поехала крыша. Он нас оглядел и что-то забормотал себе под нос. Я сидел рядом с ним, и он вроде бы сказал: «Только больше не спрашивайте меня о пенсионном чеке старухи Семпл». Есть ли в этом хоть какой-то смысл?
Ллойд покачал головой. Во всем, что касалось Мусорного Бака, никакого смысла он не находил.
– Потом он ушел. Забрал все, что нам показывал, и ушел. Знаешь, нам всем стало как-то неловко. Мы же не хотели его обидеть. Большинству Мусорник нравится. Или нравился. Он же как маленький мальчик, понимаешь?