– Я не разрешал тебе сходить на берег, – прорычал в наступившей тишине Ннанджи.

Катанджи ничего не ответил, продолжая есть.

Ннанджи признал свое поражение.

– Ладно. Что тебе удалось выяснить?

– Левый берег – страна колдунов, – сказал его брат, показывая хлебной коркой в сторону гор.

– Ты что, не можешь отличить правое от левого?

– Он прав, адепт, – сказала Брота. – Мы идем вверх по течению, так что та сторона – левый берег.

Ннанджи яростно сверкнул глазами, поняв, что угодил в ловушку. В глазах Катанджи плясали веселые огоньки, но он был достаточно осторожен для того, чтобы не улыбаться.

– На юге – Черные Земли, наставник, – сказал он. – Колдуны захватили по крайней мере три города на левом берегу – Аус, Вэл и Сен, может быть, и другие. И, конечно, Ов, по другую сторону от гор Реги-Вул. Даже моряки, похоже, не знают больше чем о двух или трех городах. Но на правом берегу колдунов нет, по крайней мере, здесь. Ки Сан, Дри, а потом Каср – там все в порядке.

Его брат кивнул и прорычал:

– Молодец, новичок.

Голос его снова звучал как у Шонсу – Катанджи заметил это и скрыл улыбку, набив рот пирогом.

– Молодец, – снова пробормотал Ннанджи, задумчиво морща лоб. Он посмотрел на Броту. – Значит, пройдем мимо Вэла?

– Хватит с меня колдунов, – ответила она. – Мы можем отправиться в Дри.

– Но за пять дней туда было не добраться.

Обед закончился, и блюда были убраны. Олигарро принес свою мандолину и немного поиграл. Затем Холийи сыграл несколько мелодий на своей свирели. Потом наступила сонная тишина… Было уже почти темно. В небе засиял Бог Сна, странно низкий, большой и яркий.

– Нандж! – сказал Катанджи. – Спой нам песню.

– Нет, – ответил Ннанджи.

– Да! – сказали все остальные. К пассажирам теперь относились благосклонно. Меняющие Курс принесли удачу.

В конце концов Ннанджи дал себя уговорить. Голос его был тонким и не слишком сильным для менестреля, но подсознательный дар подражания вел его сквозь мелодию, а слова, похоже, не представляли для него проблемы. Он выбрал одну из великих саг, о встрече у Илли и о десятилетней осаде, о великом герое Акилисо-Седьмом, и о том, как он гневался в своем шатре из-за того, что один из его подданных увел у него девушку-рабыню. Это была знакомая история, но он исполнял ее, как менестрель, понижая голос и делая паузы, с торжествующими и грустными интонациями – все в нужных местах.

Но когда он дошел до места, когда брат Акилисо по клятве вышел на поединок вместо него, он внезапно остановился.

– Думаю, на сегодня достаточно, – сказал Ннанджи. – Закончу завтра.

В рубке раздались аплодисменты и одобрительные возгласы; кто-то украдкой вытер глаза. Брота с трудом расправила плечи. Она была столь же захвачена песней, как и все остальные. Старик, возможно, был прав. Шонсу мог прийти в себя еще до того, как они достигнут Дри, где должны быть воины. Тогда Богиня отпустит «Сапфир». Три сотни золотых за груз сандалового дерева!

Но она думала, что Шонсу, скорее всего, умрет.

Из тени послышался мальчишеский голос Матарро. Уже было совсем темно, лишь светились окна. Пятна отраженного света плясали на потолке.

– Адепт Ннанджи? Что ты будешь делать, если лорд Шонсу умрет?

– Это тебя не касается, мальчик, – бросила его мать.

– Все в порядке, – послышался тихий голос Ннанджи из темноты с другой стороны. – Это касается воинов, так что он имеет право интересоваться. Я тоже умру, новичок.

Брота похолодела от ужаса.

– Отбой! – громко объявила она, поднимаясь на ноги. Один или двое детей последовали за ней, но остальные не шевелились, ожидая продолжения.

– Нандж! – крикнул Катанджи. – Что ты имеешь в виду?

– Никто же не виноват! – воскликнула Брота. – Том'о было дано право оказывать вооруженное сопротивление.

– Все верно, – сказал Ннанджи. – Я никого не обвиняю. Видишь ли, новичок, если бы я был связан с лордом Шонсу только первой клятвой, как его сторонник, или второй клятвой, как его подопечный, никаких проблем бы не было. Однако мы оба принесли куда более серьезную клятву, так что я буду вынужден попытаться за него отомстить.

Томияно что-то неразборчиво проворчал откуда-то с правой стороны от Броты.

– Впрочем, до этого не дойдет, – с тем же успехом Ннанджи мог обсуждать цены на рыбу, столь спокойным и ровным был его голос. – Однако проблема бы возникла интересная. Капитан – не воин, так что я не мог бы вызвать его на поединок, и его не в чем обвинять, так что я не мог бы просто объявить приговор и убить его. Вероятно, мне пришлось бы вручить ему меч и снова дать ему право защищаться, чтобы он меня убил. Но этого не случится, поскольку Шонсу не умрет.

– Грязный сухопутный ублюдок! – прорычал Томияно. – Ты думаешь, ты смог бы так легко от меня уйти?

– У меня не было бы никаких шансов. Ты мог бы воткнуть в меня нож, или пронзить меня мечом. И даже если бы я победил тебя, остальные бы меня тут же прикончили.

Томияно сердито заворчал, соглашаясь.

– Так что можешь не беспокоиться, – сказал Ннанджи. – Я все равно этого бы не сделал, не предупредив тебя. Шонсу не собирается умирать, а даже если он и умрет, ты легко прикончишь меня первым.

– Это означает конец для всех вас! – закричала Брота. – Для свидетелей, наверняка для твоего брата. Да, это конец для всех!

– Я предполагал подобное, – холодно сказал Ннанджи. – Но клятва есть клятва.

Она громко выругалась, утихомирив начавший было подниматься шум.

– Хватит! – бросила она. – Завтра вы сходите на берег на первой же пристани. Все. Я никогда в жизни не нарушала договоров, но с этим покончено!

Раздались одобрительные возгласы команды.

В темноте слева от нее кашлянул маленький жрец.

– Ты хорошо заработала на своем дереве, госпожа?

Брота похолодела. Она не только приняла драгоценный камень от Шонсу – она еще и получила золото от Богини. И корабль был настолько перегружен, что любое внезапное волнение могло положить его на бок.

– Ладно… завтра посмотрим, – пробормотала она.

Рубка наполнилась недоверчивыми возгласами. Они решили, что она сошла с ума. Она тоже.

4

На четвертый день пути от Ки Сана, ближе к вечеру, Брота послала Томияно за Ннанджи. Долговязый молодой воин, бледный и сухопарый, стоял, угрюмо облокотившись на борт, и смотрел на Реку. Лучи солнца отражались от серебристой рукоятки его громадного меча; на его рыжей косичке сверкал сапфир. Мало кто на корабле отваживался даже отвечать ему, тем более к нему обращаться.