Моряки готовили свой собственный план. Они посоветовались с Хонакурой, поскольку сперва не могли поверить в серьезность намерений Ннанджи. Старик заверил их, что они вполне серьезны, и что никакая опасность, угрожающая ему самому или его друзьям, не заставит молодого воина отказаться от того, что он считал своим долгом чести. Если Шонсу умрет, Ннанджи выступит с мечом против Томияно.
Если бы это случилось – по крайней мере, так предусматривал план – на него бы набросили сеть, связали, словно свинью, и выкинули бы на берег вместе с остальными пассажирами.
У самого Томияно были иные мысли на этот счет. Его ненависть ук воинам не оставляла места подобному исходу в его собственном варианте будущих событий. Любой необдуманный поступок со стороны Ннанджи был бы встречен острым ножом, и плевать на последствия. Некоторые с ним соглашались.
На «Сапфире» было неспокойно.
Однако сейчас на нем наступило затишье, как и во всем их путешествии. Старый жрец знал, что дело не терпит отлагательства – процесс, который должен был занять годы, сжался в несколько коротких дней. Боги спешили, но что-то застопорилось. Очевидно, кто-то должен был что-то сделать, но не смог догадаться, что именно. Хонакура готов был помочь, но он был второстепенным участником этой драмы, и ему не позволили бы слишком вмешиваться. Кроме того, он не знал, что должно произойти дальше, и от кого это зависит.
Конечно, некоторую подсказку давали ему пророчества Икондорины, и загадка полубога начинала приобретать некий смысл. Он знал больше остальных о миссии Шонсу – определенно больше, чем сам Шонсу – но в данный момент он был поставлен в тупик.
День был жарким и безветренным. До берегов по обе стороны было далеко, на востоке виднелись туманные очертания гор, вода казалась лазурным зеркалом. Высоко над головой – а взглянуть прямо вверх для Хонакуры было не так-то просто – словно ленивцы, висели на канатах мальчишки, среди них Катанджи. Группа женщин сидела на кормовой палубе, тихо беседуя и занимаясь вязкой теплой одежды для зимы в этом далеко не тропическом климате. Холийи, Малоли и Олигарро плели веревки – мирная, сидячая работа. Линихио и Синборо с явной гордостью держали руль, хотя корабль почти стоял на месте, оставляя в кильватере легкую рябь на блестящей водной глади.
Единственным энергичным членом команды был Томияно. Стоя на коленях возле кормового люка, он скоблил одну сторону его крышки куском песчаника. Похоже, работа была не из приятных. Видимо, он хотел показать, что полностью здоров, и несколько камней, которые он положил на виду рядом, явно намекали на то, что он не отказался бы от помощи. На этот намек никто не обращал внимания. Подумав, Хонакура решил, что его цель состоит в том, чтобы снять старую краску перед тем, как наносить новую – о подобных проблемах ему самому не приходилось заботиться с детства, но это казалось логичным. Так или иначе, Томияно был единственным, кто проявлял хоть какую-то активность, а скрежет его камня был единственным громким звуком.
Ннанджи стоял у борта, глядя на рыбацкие лодки вдали. Никто из команды с ним теперь не разговаривал. К нему относились как к опасному зверю.
Хонакура медленно подошел к нему и встал рядом, положив руки в черных рукавах рядом с его жилистыми молодыми руками. Ннанджи повернулся и какое-то мгновение пристально смотрел на него.
– Без перемен? – спросил он.
Хонакура покачал головой.
Воин кивнул и снова перевел взгляд на воду. Напряжение последних дней явно сказывалось на нем. Мягкие юношеские черты его лица стали более угловатыми. Даже в его молчаливом взгляде появилось что-то новое.
– Знаешь, в казармах я тоже не пользовался особой популярностью, – тихо сказал он.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что тебе незачем всюду следовать за мной с озабоченным видом. Ты похож на мою мать, которая все время беспокоилась, нет ли у меня запора.
Хонакура от неожиданности смутился – необычное ощущение, отметил он про себя.
– Не совершил ли я ошибку? – спросил Ннанджи.
Этого он тоже не ожидал.
– Когда?
– Когда продал Телку. Она была одной из семи.
– Никакое чудо тебя не остановило, так что, скорее всего, нет.
Ннанджи тяжело вздохнул.
– Похоже, я все-таки ошибся. Никогда в жизни мне так не хотелось женщину.
Надо полагать, в казармах он успел завоевать определенную репутацию.
– Зачем же тогда ты ее продал?
Ннанджи не отводил взгляда от далеких рыбацких лодок, но его губы искривила легкая улыбка.
– Я воспринял намек как обещание.
Интересно! Парень подшучивал сам над собой, и это было тоже что-то новое. Конечно, он не мог отправиться на берег вместе с остальными холостяками в Ки Сане и Вэле. Не мог он и развлекаться на канатах со своим мечом, а команда не приглашала его к своим повседневным развлечениям.
– Тебе нужно немного отвлечься, адепт.
Ннанджи кивнул, продолжая смотреть на воду.
– Это-то я и имел в виду. Но, думаю, мне может помочь и кое-что другое. Как насчет урока фехтования, старик?
– Как раз то, чего мне не хватает, – язвительно сказал Хонакура, – но это было бы незаконно, не так ли? Поговори с Таной – она может согласиться.
Ннанджи покачал головой.
– Похоже, я утратил свое влияние. Она теперь меня не замечает, даже когда я пытаюсь с ней заговорить. Мальчишка же это просто ненавидит, и я не хочу его слишком мучить. – Он вздохнул.
Хонакура слышал мнение Броты о Катанджи как о воине, и видел, как тот прячется, стоит его наставнику появиться с рапирами.
Ннанджи повернулся, опираясь на локоть, и улыбнулся жрецу.
– Придется мне попросить капитана.
Хонакура был поражен в очередной раз.
– Ты шутишь!
– Нет, – улыбка стала шире. – Сутры говорят, что я не могу дать штатскому рапиру – но они не говорят, что я не могу принять рапиру от штатского. Я оставил свою в Ханне. И я не могу дать штатскому урок…
– Но он ведь владеет рапирой лучше тебя? Ты рассуждаешь, словно жрец, адепт.
– Интересно, где я мог приобрести столь дурную привычку? Тем не менее, самое большее, что он сможет со мной сделать за подобную просьбу – это вышвырнуть меня за борт, не так ли? А в качестве платы за этот урок фехтования я мог бы получить и урок по морскому делу – я предложу ему свою помощь в той шумной работе, которой он сейчас занимается.
Все это было крайне на него не похоже! Воин, выполняющий ручную работу? Воин, который просит моряка дать ему урок фехтования? Хонакура гордился своим умением предсказывать поступки людей. Его отнюдь не радовало столь аномальное поведение. Интуиция подсказывала, что, возможно, именно этого ожидали боги, но…