— А с кем моим орлам рубиться, Виталий Родионович? Наши противнички и сами-то частенько сабли в руке не держали, а ежели дойдет до смертоубийства, так здесь табельный «Сварскольд» куда как сподручней. Да и перечить под его угрозой мало какой лиходей осмелится. — Объяснил поручик, оставив меня в легком недоумении. Ну в самом деле, на кой тогда синмундирники вечно таскают с собой по полтора килограмма на фиг им ненужной стали? Понты?
На фоне всей этой физкультурной пасторали, мои достижения в естествознании выглядели куда как бледнее. Сложно сказать, в чем была причина этого перекоса. Может, ученик моим исследователям попался куда худший, нежели испытатель, а может просто все эти ментальные выверты не для меня? Черт его знает. Но, если в плане исследований все у нас шло как по маслу (я настропалился, чуть ли не мгновенно раскрывать и сворачивать блокировку, а розмыслы и вовсе принялись за создание первых рабочих образцов искусственных оболочек), то моя возня с защитой от пуль, например, буксовала со страшной силой.
Нет, с самой защитой, все было неплохо. Показанная Бергом схема, уплотняющая воздух вокруг объекта, вполне эффективно останавливала любой попадающий в область ее действия предмет. Отвратительно было со временем ее постановки. Сначала я пытался привязать ее к звуку выстрела. Облом. Несмотря на всю архаичность местного оружия, пули, из него выпускаемые, звуковой барьер преодолевали без проблем. Единственное, что удалось сделать в этом плане, это заставить реагировать защиту на звук взводимого курка (за неимением в местных короткостволах затворов, о звуке которых задумывался… Местные пистоли оказались, все поголовно револьверного типа, или барабанники, как их принято здесь называть, о чем я узнал, лишь посетив оружейный магазин. Счастье еще, что князь выделил десяток табельных «Сварскольдов» для обкатки в подвальном тире). Но такая защита не без изъянов. Несмотря на то, что я постарался, насколько это возможно, увеличить разрешающую способность тревожной части защиты, с тем, что бы она могла отреагировать на нужный звук, даже если он будет заглушен какими-то шумами, по-настоящему чуткой «тревожка» так и не стала, да и больно ненадежен был этот способ. Достаточно сказать, что если мимо проедет «лихач», и в то же время какой-нибудь супостат, в паре десятков шагов от меня, взведет курок своего «Тиссо», защита его прошляпит… Грустно. Плюнул на это дело и взялся за отработку иных вариантов. Второй способ показался мне куда интереснее, по крайней мере скорость света куда выше скорости звука, и уж однозначно выше скорости полета местных пуль… На пробу я отстрелял несколько коробок патронов разных марок, и долго-долго морочил себе голову тем, как вбить параметры вспышек от выстрелов в тревожную часть защиты. Пока не догадался выставить своеобразные «вилки» определяющие верхние и нижние значения. Количество «датчиков» удалось уменьшить чуть ли не на порядок, но все равно защита получилась громоздкой, с чрезмерно развитой тревожной частью, выглядящей в мысленном взоре как покрывающие всю тонкую оболочку, иглы ежика, заканчивающиеся небольшими раструбами. Самое паршивое, что, находясь под такой защитой, даже раскинуть простейшую сеть познания оказалось чертовски тяжело. Да что там сети, если воспользоваться щупами, что бы вытащить с полки нужную книгу, и то стало почти неподъемным делом.
У меня совсем было опустились руки от этих неудач, когда результат деятельности моего ущербного разума попал на глаза хмурой Хельге, только что получившей грандиозный разнос от князя, за болтовню об исследованиях, проводимых ее командой, в неподобающем месте. Пообщалась с коллегами из университета, называется. Собственно, что бы вывести барышню из депрессии по поводу несправедливости жизни вообще, и начальства в частности, я и продемонстрировал ей свое творение. Увлекающаяся натура рыжей исследовательницы, как я и ожидал, тут же переключилась на оценку увиденного. В отличие от братца, Хельга не стала твердить, что создание защиты от пуль невозможно…
— В этом, что-то есть, Виталий. — Задумчиво протянула рыжая исследовательница, не спуская глаз с результата моей работы. — Конечно, тяжеловато на вид, и вряд ли возможно приспособить твою задумку в качестве обычного щита… Но вот, если совместить с нашей разработкой, то может и выйдет что-то толковое.
— С какой разработкой? — Не понял я.
— Как это? С искусственной тонкой оболочкой, разумеется. — Пожала плечами Хельга. — Зададим ей нужный вид, и готово. Основная проблема-то с твоей защитой, в ее громоздкости. То есть твое ментальное тело вынуждено чуть ли не напрямую управлять всем этим кошмаром. А если мы встроим эту функцию в созданную оболочку, то естественное тело будет разгружено и сможет выполнять иные задачи, не отвлекаясь на контроль защиты… Только объясни пожалуйста, зачем тебе понадобилось так много чувствительных окончаний? Не проще было обойтись хотя бы десятком?
— Может и проще. — Вздохнул я. — Только у меня не получилось создать окончания с большим диапазоном принимаемых сигналов. Пришлось брать количеством. Какие-то из них «видят» только вспышку барабанника «Барринса», к примеру, а какие-то реагируют только на отраженный свет от выстрела, зато чуть ли не любого короткоствольного оружия.
— Будет много ложных срабатываний. — Утвердительно заметила Хельга.
— Ну-у, не так уж и много. По расчетам, получается одно ложное срабатывание на десять оправданных.
— А это немного? — Хельга вздернула бровь, но тут же кивнула. — Впрочем, наверное, ты прав. Пусть лучше, иногда, защита срабатывает вхолостую, нежели опаздывает или вообще не включается… Ну что, попробуем?
С этими словами, Хельга сорвалась с места и, взметнув длинной юбкой пыльный вихрь, умчалась к коллегам. Даже не подумала меня подождать… Экспериментаторша, что с нее взять?
М-да. Манипуляции с менталом, штука, конечно, интересная, но что дальше? Еще немного и я полезу на стены флигеля от идиотизма происходящего. Все эти натужные попытки исследователей и князя, найти мне хоть какое-то занятие, и следующие за ними преувеличенные похвальбы в мой адрес, за выполнение ерундовых, никому не нужных заданий… Если первые пару недель после моей медитации я еще воспринимал это как своеобразную психотерапию, то теперь… Жуть. Ну не привык я к синекуре! А назвать иначе мою работу в канцелярии, после того как исследователи разобрались с блокировкой, невозможно. Может, поэтому я так обрадовался, когда князь направил на мои тренировки охранителей. Хоть как-то оправдываю те немаленькие суммы, что еженедельно выдает мне казначей канцелярии, в качестве жалованья.
— О чем кручинитесь, Виталий Родионович? — О, легок на помине. Я поднялся с кресла, приветствуя Телепнева, неслышно вошедшего в гостиную.
— Рад вас видеть Владимир Стоянович. — Мы обменялись рукопожатиями, и глава канцелярии сел в соседнее с моим кресло. — Да вот, думаю чем себя занять у вас на службе.
— А что, нынешних забот вам уж недостаточно? — В тоне князя легко можно было прочесть недовольство моими словами. Его трудности.
Я взглянул на вошедшую следом за князем, Ладу, в ожидании непонятно чего, застывшую у выхода на лестницу.
— Ваше сиятельство, желаете чаю или кофию? — Дошло. Спасибо, Лада.