От моего сдавленного хихиканья девушка проснулась, сонно взглянула на источник разбудившего ее шума и, немного поерзав, вновь сомкнула веки. Но уже через секунду, серые глаза в обрамлении длинных и пушистых ресниц, распахнулись и с испугом уставились на меня. Лада пискнула и, кубарем с меня скатившись, замерла на краю кровати, плотно завернувшись в стянутое с меня же одеяло.
— С добрым утром, Ладушка. — Только что не пропел я, искренне наслаждаясь представлением.
— В-ва… В-виталий Родионович… я… — Девушка, мучительно покраснев, зашарила глазами по комнате, но так ничего и не придумав, только судорожно втянула носом воздух.
Поняв, что еще чуть-чуть, и меня ждет поток всего запаса слез, накопленного Ладой еще с вечера, я резво поднялся с постели, под сдавленный девичий ох, накинул халат и, обойдя кровать, присел на корточки рядом с застывшей на самом ее краешке, девушкой, алой как маков цвет. Вот как их понять?! Женщин, в смысле… Вроде бы сама призналась, что любит, а бояться не перестала… При этом и боится как-то странно. Временами. Вот сама ночью забралась в мою постель. Не боялась? Нет. А стоило пожелать ей доброго утра, и она уже дрожит, словно осиновый лист на ветру. Или это я идиот? Хотя… Одно другому не мешает. Наверное, как-то так.
Придя к такому умозаключению, я вздохнул.
— Кофе хочешь? — Внимательно следившая за моими перемещениями, Лада несколько опешила, но спустя полминуты, неуверенно кивнула. Я улыбнулся. — Тогда подожди чуть-чуть, ладно?
Вскочив, я метнулся к двери и, чуть не снеся ее с петель, помчался на кухню. Отмахнувшись, от пытавшегося что-то сказать Лейфа, встреченного мною в холле, я только промычал ему на ходу что-то вроде: «добрутро», и, ворвавшись на кухню, тут же развил бурную деятельность. Кофе не терпит суеты, но очевидно, сегодня небеса были ко мне благосклонны, потому как он даже не попытался убежать, пока я разыскивал кофейные приборы, а «подниматься» кофе начал как раз в тот момент, когда я закончил нагружать поднос всем необходимым, в том числе и пышущими жаром хлебцами, приготовленными самоотверженным Лейфом… Хотя, спать-то он ушел, куда раньше чем, я…
Приготовив кофе, я окинул взглядом получившийся натюрморт, и нахмурился. В нем явно чего-то не хватало… Хлопнув себя по лбу ладонью, я отправился к Лейфу, за припасенным с вечера букетом.
— Виталий Родионович… — Пробухтел повар, пока я придирчиво осматривал цветы.
— Да? — Поправляя один бутонов, кивнул я.
— Тут это… Извозчик какой-то приехал. Ратьшей назвался… — Проговорил Лейф.
— Вот как? — Встрепенулся я. — Он один?
— Того не знаю. Экипаж закрытый, и занавеси на окошках опущены. Просил передать, что задание он исполнил. — Пожав плечами, ответил парень.
— Замечательно. — Губы сами разошлись в ухмылке. — Проводи его в дом, напои чаем… да нашего философа подготовь… Нечего всякой шушере у нас дома обретаться.
— Все сделаю. — Согласно кивнул Лейф и, чуть помявшись, тихо спросил, — Виталий Родионович… а как там Лада?
— Чувствует себя вроде бы неплохо. В отличие от нас с тобой, она все-таки выспалась… — Вздохнул я.
— Так вы… это… ну… что ли не… — Постепенно все больше и больше смущаясь, забормотал Лейф.
— Что ли не. — Усмехнулся я и, прищурившись, ткнул парня пальцем в грудь. — А скажи-ка ты мне, друг любезный, с чего это так старательно со своей сестрой меня норовишь свести, а?
— Я? — Изобразил великое изумление Лейф, и тут же замотал головой, одновременно начиная пятиться к выходу. — Не, я… да ни в жисть… И вообще там, вон… Мне наказ ваш исполнить…
— Ну-ну. Мы с тобой еще поговорим на эту тему. — Вздохнул я, подозрительным взглядом провожая ретирующегося повара. После чего, подхватил серебряный поднос с кофейными причиндалами и букетом цветов, и потащил его к себе в комнату. Шум воды доносящийся из ванной комнаты при спальне, подсказал, что Лада отправилась приводить себя в порядок. Оглядевшись, я опустил поднос на небольшой столик у окна, и приготовился ждать. Вскоре шум смолк, но даже спустя добрых десять минут, в спальню, Лада так и не вышла… И я, кажется, догадался, почему. Открыв гардероб, я снял с вешалки один из банных халатов, тихонько постучал в дверь ванной комнаты, чуть приоткрыл ее и просунул халат в образовавшуюся щель (благо, что в ванной при спальне, замок не был предусмотрен). Она же ко мне в спальню пришла, как была, в ночнушке и с «Барринсом», найденным мною под подушкой. Да здравствует логика! Уже через минуту, Лада вышла из ванной, чуть смущенная, но уже не испуганная, и то хлеб… Вдоволь полюбовавшись на сероглазое видение, в волочащемся по полу, белоснежном халате, обернутом вокруг ее тела, чуть ли не дважды, я улыбнулся и, подхватив Ладу под руку, подвел к креслу, стоящему у столика с подносом.
— Это мне?
— Разумеется. — Кивнул я. Девушка осторожно, словно боясь, что цветы осыпятся от одного ее прикосновения, провела кончиками пальцев по лепесткам, и несмело улыбнулась. И было в ее улыбке… что-то такое… такое… Я замер, следя за каждым движением Лады, а когда она обернулась и подняла на меня сияющий взгляд…
Вот теперь, кажется, я пропал окончательно и бесповоротно. Влюбился как семнадцатилетний пацан… как пыльным мешком по темечку шандарахнуло. До звона в ушах, до полного срыва башни… Если б не «сфера», точно бы решил, что Лада меня зачаровала. А ведь думал, что такого со мной в жизни больше не произойдет… Но вот ведь, случилось… Пусть и «в другой» жизни! И молчать об этом я не собираюсь. Равно как и ждать окончания эпопеи с пропажей исследовательницы, что сам себе недавно обещал. К чему?
В гостиную я спустился только в одиннадцатом часу, умиротворенный и счастливый, напрочь забывший обо всех текущих проблемах и неприятностях. Ну сумасшедший, что с нас взять? Лада, правда, порывалась подняться с постели и бежать заниматься домашними делами, но была отчитана и заперта в спальне, в лучших традициях деспотичного Востока, «для вразумления». Ха! Придется сегодня виляющему Лейфу обходиться своими силами, а завтра я что-нибудь придумаю.
— Доброго дня, Ратьша. Уж прости, что заставил ждать. Так сказать, дела семейные… — Повинился я перед наливающимся дармовым чаем охранителем-извозчиком, на что тот только пожал плечами. А вот глазенки пребывающего тут же повара, эдак радостно сверкнули… Ну-ну. Я с тобой поговорю еще, сводник. Всю правду вытрясу, а если понадобится, то и полевыми методами не погнушаюсь.
Словно услышав мои мысли, сын ушкуйника тут же исчез из комнаты.
— Пустое, ваше благородие. — Отставив пиалу в сторонку, проговорил Ратьша. — Я хоть отдохнул по-человечески. Всю ж ночь по эдакой холодрыге мотался, исполняя поручение, устал, знаете ли. А тут покойно, тепло. Да и чаек отменный.
— Заметно. — Кивнул я. — Маска сползла.
— Что? О чем это вы? — Не понял «извозчик».
— По речи заметно, говорю. — Охотно пояснил я. — Я ведь, хоть и недолго в здешних местах обретаюсь, но уж говор извозчика, от речи грамотного, образованного человека отличить смогу. Между прочим, после первой нашей встречи с поездкой в «Летцбург», вы, как раз, именно этими «мабуть» и «тудой», мне и запомнились… Ну и Ведомостями, конечно.