– Минус один, – довольно осклабился Шкаф.
Он выглянул, чтобы оценить обстановку, и тут же рухнул. Меткие стрелки имелись и на той стороне.
Труп зачем-то втащили за ноги обратно. Пуля угодила прямо в глаз, Шкаф умер мгновенно.
Симбирцев откатился в кресле подальше и застыл, словно каменный истукан, понимая, что схватка проиграна.
План убрать Туза руками Арапа провалился. Доверенных людей у Симбирцева не осталось. Охрана, хоть и ела его преданными глазами, в любую секунду могла ударить в спину. Пока их удерживала вера в авторитет хозяина, но вера эта стремительно таяла.
Хуже всего, что Тузом сразу была захвачена установка – главный козырь. Как ни крути, но все обстоятельства складывались против Симбирцева, и с этим он ничего поделать не мог.
Бежать и то было некуда. В официальной части АТРИ его признают преступником, отправят на урановые рудники. Это гарантированная смерть.
Вольные бродяги и изгои передерутся в очереди за его скальпом.
Пока что охрана контролировала несколько коридоров, успевших пропахнуть порохом – перестрелки шли ожесточенные. Однако долго его люди не продержатся. Стоит лишь отключить электричество и вентиляцию, заблокировать входы и выходы – и все, крышка. Медленная мучительная смерть.
Тузу ужасно хотелось увидеть своего противника униженным и вымаливающим прощение. Ползающий на коленях враг – что может сильнее польстить честолюбию?
Симбирцев поморщился. Нет, таким его не увидят! Причина не в пресловутой гордыне, просто Туз не заслуживает такой победы и не должен насладиться ею сполна. Надо проиграть так, чтобы противник взвыл от досады.
Симбирцев всегда славился быстротой принятия решений. Он оставил размышления и вернулся к текущим делам. Пора было действовать.
Его охранники всегда носили пистолеты ТТ, надежное, прошедшее проверку временем оружие. Оно досталось диким в наследство от офицеров НКВД, когда-то охранявших первых зэков АТРИ.
Один такой пистолет был вмонтирован в сиденье его кресла. Симбирцев незаметно для охраны (чтобы не успели помешать, дурни) вытащил ТТ. Рукоятка плавно легла в ладонь. Тяжесть была приятной. Есть в оружии нечто завораживающее.
Телохранители, занятые своим делом, не заметили его манипуляций. Симбирцев отвернулся, вставил под нужным углом вороненый ствол в открытый рот и надавил на спусковой крючок. Тяжелый пистолет дернулся в руке, выплюнув пулю.
Прогремевший выстрел заставил телохранителей обернуться. В момент смерти тело Симбирцева с развороченным черепом воспарило ввысь и неподвижно повисло над бетонным полом, подобно привидению.
Таким его и увидел Туз.
Ему хотелось наброситься на иссушенное старческое тело покойника с кулаками, бить до тех пор, пока не пройдет ярость. Все пошло наперекосяк, старик в последний момент переиграл его.
Твою! В душу! Мать!
Туз вскинул АКМ и стрелял в труп, пока не закончились патроны. Успокоения это не принесло, разве что нашпигованное свинцом тело соизволило опуститься. Туз ударил по нему ногой и едва не взвыл от боли. Труп был твердым как кремень, дикий чуть не сломал ногу.
На этом дурные новости не исчерпались.
По задымленному коридору мчался грязный, обросший щетиной караульный, охранявший вход в базу, и истошно вопил.
Туз не сразу сообразил, что кричал тот всего одну короткую фразу:
– Хуги!
«Хуги, – подумал глава мятежников. – Странно, откуда им тут взяться?»
С прапорщиком, Дэном и Кокосом мы встретились у подножия плато. Спускаться было куда проще, чем подниматься, хотя, не спорю, с меня семь потов сошло, прежде чем мои подошвы коснулись земли. Обратный путь все равно давался легче. Жаль, что не домой, а опять в неизвестность.
Оказавшись внизу, я принялся осматриваться. Тотчас из зарослей вышли три знакомых фигуры.
– Арчи!
Леха, увидев меня живым, бросился обнимать, едва не задушил от радости. Я тоже сжал его так, что кости затрещали.
Гидроперит кивнул особисту, сразу догадавшись, кто он такой.
После того как Дэн и Кокос отошли в сторонку «покурить», капитан официально представился.
– Надеюсь, вы не держите на меня зла. Операция секретная, – добавил он.
– Так точно, – буркнул Гидроперит.
Как многие военные, прапорщик не жаловал особый отдел.
Затем мы устроили небольшой военный совет, обсудили ближайшие планы. Капитан поведал о лагере диких, находящемся в пространственном мешке. Рассказал об ученых, Симбирцеве и Тузе.
По всему выходило, что действовать придется самостоятельно, без поддержки.
– Баталова и его коллег надо спасать, причем спасать срочно, – заявил особист.
– Да, но как нам попасть в лагерь? – с ходу взял быка за рога Гидроперит.
Жук вытряхнул из своего вещмешка инъектор.
– При помощи этой штуки.
В ответ на мой немой вопрос капитан пояснил:
– Нашел в рюкзаке у Жреца. Препарата хватит на всех, еще и останется.
– Допустим, мы проникнем в лагерь, но, как думаете, с учеными все в порядке? – спросил Гидроперит, любовно поглаживая приклад «Грозы».
– Ученые нужны Симбирцеву. Думаю, с ними ничего экстраординарного не произошло. Хотя нельзя сбрасывать со счета конфликт между Симбирцевым и Тузом. Когда мы уходили, даже постороннему было ясно, что обстановочка у них накалилась.
– Эх, жалко, выманить не получится, – взгрустнул прапорщик. – А то бы мы их положили на раз-два.
– На нашей стороне фактор внезапности. Справимся, – резюмировал особист. – Он зевнул: – Есть предложение чуток передохнуть. Мы с Арчи устали как собаки.
– И проголодались, – добавил я.
К лагерю диких мы вышли на рассвете и еще издалека услышали звуки перестрелки. Это заставило нас прибавить ходу. Творилось что-то неладное, поначалу мы решили, что конфликт между двумя главными шишками клана перешел в вооруженное противостояние. Если дикие истребляли друг друга, это было нам на руку, но стоять в сторонке и дожидаться, когда противники обескровят друг друга, мы не имели права. Судьба захваченных ученых целиком зависела от текущего расклада сил. Невинные люди вполне могли попасть под горячую руку и погибнуть.
Пальба не затихала. Судя по всему, конфликт набирал обороты.
– Это лагерь? – вытянул руку Гидроперит.
– Да, – кивнул я.
Лагерь находился в зоне видимости, и дело тут было отнюдь не в действовавшей на нас сыворотке Жреца. Пространственный пузырь походил на огромное прозрачное яблоко с червоточинами, сквозь которые перемещались туда и обратно огромные неуклюжие существа, поросшие пепельно-бурой шерстью.