– Ну, милый, чего ты застрял? – Вопрос, как ни странно, адресовался мне.
Я открыл и закрыл рот, мучительно соображая. Все складывалось по-дурацки и совсем не так, как было задумано. И вообще, это я бы предпочел быть спасителем, случись что, а тут все поменялось, встало вверх ногами и ими же принялось дрыгать.
Ирина – это была она – схватила меня под руку и потащила прочь от подгулявших офицеров.
Мы скрылись за поворотом, подошли к продскладам. Неподалеку, у грибка, маячил часовой. Он покосился на нас, но ничего не сказал. Опасности мы не представляли. Скорее помогали скрашивать серые будни службы. Нехитрое солдатское развлечение.
– Давно за мной следишь? – спросила она.
– Не очень, – признался я.
– А зачем?
Вместо ответа я попытался ее поцеловать. Она резко оттолкнула меня. В ее глазах блеснули слезы.
– По-моему, вы зарываетесь, молодой человек.
– Меня зовут Артемом.
Она кивнула:
– Знаю.
– А еще Андреем, – добавил я.
– Как это? – удивилась Ира. – Двойные фамилии вроде Мусин-Пушкин, Римский-Корсаков или, скажем, Терешкова-Николаева я знаю, а вот с двойным именем сталкиваюсь впервые.
– Ира, – попросил я, – а ты пригласи меня в гости. Я все тебе расскажу.
Никогда бы не подумал, что все произойдет именно так. Мы лежали на кровати в ее маленькой однокомнатной квартирке. Тихо играл магнитофон – настоящий анахронизм в наш век цифровых технологий: японская двухкассетная дека. Музыка была под стать. Такую можно услышать на ретро-вечеринках. Плавная, нежно-мелодичная, обволакивающая.
Начатая бутылка вина, тающие свечи, пышущая жаром печь (не камин, но все одно – здорово).
– Ты, наверное, плохо обо мне думаешь? – вдруг спросила Ира, стыдливо прячась под одеялом.
После всего, что с нами недавно было, ее поведение могло показаться странным. Но в этот миг она казалась мне самой прекрасной и чистой женщиной на свете.
– Нет, это ты плохо обо мне думаешь, – горячо заверил я. – А сейчас будешь думать еще хуже.
Я сдернул с нее одеяло, прижал к груди, стараясь быть сильным и нежным одновременно. Кажется, у меня получилось.
Спонтанно возникшее напряжение улетучилось. Девушка снова расслабилась.
– Слушай, – задумчиво протянул я, – ведь ты же психолог. Это тебе полагается всякие комплексы излечивать.
Она засмеялась:
– Сапожник без сапог. Обычное дело. У моего отца были хорошие знакомые: популярный музыкант и известный писатель. Так вот, у первого дома никогда не было его пластинок, потому что всем раздаривал, а у второго – книжек, по той же причине. И я такая. Всем помогаю, только себе помочь не могу.
– Ясно, – протянул я.
Ира ухватила меня за нос, сжала пальцами кончик:
– Никак в моей профпригодности сомневаться начал?
– Вот уж нет уж, – прогундосил я.
Мы расхохотались.
– Ты про отца своего говорила. А родители в курсе, где ты и что с тобой?
– Думали, что я работаю в секретном почтовом ящике. Я им деньги каждый месяц переводила, они же у меня пенсионеры были, каждая копейка на счету. Письма писала. Это не запрещено, но вся корреспонденция проверяется. А сейчас и писать-то некому. Папы и мамы не стало три года назад. Меня на похороны не пустили. Я даже не знаю, на каком кладбище они лежат.
– Прими мои соболезнования, – искренне сказал я.
– Спасибо. Я ведь чуть было не потеряла и тебя. Когда ваша группа пропала, я вдруг почувствовала, что в моей жизни чего-то не хватает. Мне вспомнился ты, такой смешной и милый в первый день нашей встречи. Я испугалась, что ты погиб или попал в плен. – Она часто захлопала ресницами, и с каждым их взмахом моя душа отрывалась от тела и улетала куда-то высоко, в безбрежные дали.
– Ты за меня переживала? – искренне поразился я.
Вместо ответа она потянулась к моим губам. Немного погодя мы снова заговорили.
– Я дурочка, – заявила она.
– Никакая ты не дурочка.
– Не спорь. Я дурочка, которая, кажется, влюбилась в ребенка.
– В ребенка?! – обиженно вскинулся я. – Подумаешь, на пару лет меня старше. Когда тебе стукнет сто, а мне девяносто восемь, тебя такая разница в возрасте не будет волновать.
Она засмеялась. У нее был приятный нежный смех.
– Думаешь, нам удастся тут столько протянуть?
– Кто сказал «тут»? Лично я в АТРИ застревать не собираюсь, – решительно произнес я.
Ира печально вздохнула:
– Ну вот, испортил даме настроение.
– Ир, ты чего? – изумленно спросил я.
Она заморгала.
– Будто не знаешь, что нам обратного хода нет. Во всяком случае, если хотим остаться нормальными людьми. Мне лично не улыбается стать овощем.
– Не расстраивайся раньше времени, сокровище. Есть способ смыться отсюда.
– Да ну?! – Девушка бросила на меня недоверчивый взгляд.
Я кивнул:
– Да-да, есть. Тут меня все порядком достало. Удерем в хорошее место. Туда, где море, солнце, песок и пальмы. И, – я замялся, – поженимся.
Она легла на спину.
– Море, солнце… Господи, как красиво звучит! А насчет поженимся – не рано ли?
– Не рано. Считай меня старомодным. Провел ночь с девушкой, значит, надо жениться.
– Из какой же дыры тебя выкопали?
– Лучшей, чем эта.
Она уткнулась губами мне в ухо, часто-часто задышала. Я нервно сглотнул. Девушка хихикнула. Ее забавляла эта игра. Меня, признаться, тоже.
Она замерла, смешно наморщив нос. Вид при этом у нее был виноватый.
– Хочешь мне что-то сказать? – догадался я.
– Да. На откровенность пробило.
– Так это хорошо. Не люблю всякого рода недосказанности, тем более раз у нас все так получилось.
– Ага, я тоже не люблю. Ну, готовься выслушать целую порцию откровенности.
– Давай, – благодушно произнес я.
Она набралась решительности:
– Я ведь уже была один раз замужем. Тебя не смущает?
– Ни капли. И где, кстати, твой законный супруг? Не хотелось бы от него в шкафу прятаться, да у тебя и шкафа-то подходящего нет. – Я с улыбкой оглядел небогатую обстановку квартиры.
– Не знаю где. Мы познакомились, когда он еще был курсантом. Высокий, красивый, маме очень нравился.
– А тебе?
– И мне. Закончил училище, стал офицером. Свадьбу сыграли. Его по распределению прислали в АТРИ. Когда выяснилось, что у меня проблемы с возвращением, все поддерживал меня, говорил, что никогда не бросит. – Она замолчала.