– Осип, скажи – это слуги. Мы ж не шпыни какие, как же нам без слуг? Кто сапоги разует-обует, напиться подаст?
– Ладно, – кивнул степняк. – Едем.
– Едем, едем… – усмехнулся Егор. – Кто едет, а кто-то идет.
Обернувшись, гонец что-то вновь бормотнул.
– Спрашивает, – пояснил Осип. – Где, мол, наши лошади? Удивлен очень.
– Скажи – лошадей неведомые люди угнали. Ночью, до каменной бабы еще. Чего он смеется-то?
– Говорит, ничего удивительного, там Ердимай-оглана кочевья, а тот – чистый разбойник, и хозяину его, сотнику Берды-бею, не друг.
– Понятно. Конкурент, значит.
Берды-бей-сотник оказался невысокого росточка мужчиной лет сорока, худым, но чрезвычайно жилистым и подвижным, с чрезвычайно смуглым, как у какого-нибудь сарацина, лицом и жестоким взглядом черных раскосых глаз, чем-то напоминающих самых экзотических жуков или букашек. Желтоватого цвета, с широкими продольными полосами халат его был подпоясан шелковым поясом, за который были заткнуты изрядных размеров кинжал и камча-плетка; голову сотника украшала лисья – несмотря на жару – шапка, на ногах синели мягкие сафьяновые башмаки-ичиги.
Сотник вышел из шатра не один, а в сопровождении слуг… или прихлебателей, или да хоть и наложников, Вожникова сейчас как-то не очень интересовало, кто они там были, главное, ясно – эти жеманные волоокие мальчики в расписных шальварах явно не воины.
А вот тот – воин, это без всяких сомнений.
Егор покосился на возникшего слева от шатра высокого, в коротком халате и шальварах, человека с седой бородой и нехорошим взглядом. На боку его покачивалась привешенная к поясу тяжелая, в простых кожаных ножнах сабля. Сразу видать – не для красоты сабелька, для дела.
Второй воин, помоложе, в ламмелярных – из мелких металлических пластинок – доспехах и шлеме – возник с правой стороны. Значит, не всех своих ратников отправил Берды-бей отбивать почти угнанные стада, что паслись на заливных лугах – именно они и были целью старшей дружины. Захватить, дать пастухам бежать, пусть сотник немедленно пошлет воинов – наказать наглецов да отбить добычу.
Послал! Судя по условному знаку – трем дымам, – послал. Правда, как видно, не всех, ну, правильно – свою-то личную охрану оставил.
– Хотите выкупить рабов? – не приглашая гостей в шатер, по-русски, совершенно без всякого акцента, справился степняк. – Кого именно?
– Вот. – Егор живо вытащил список, прочел.
– Гм, гм, – почесал украшенный – а лучше сказать, обезображенный – редкой сивой бороденкой подбородок Берды-бей. – Этого – Парфена-златокузнеца – нету, я его одному купцу из Бельджамена-города продал – уж больно просил… – Сотник пожевал что-то и плюнул на утоптанную траву тягучей коричневой слюной. – Женщин тоже никаких нет – продал.
Он был, кажется, честен, и продать в полон не отказывался – только цену заломил такую, что даже многоопытный Окунев Линь непритворно ахнул:
– Однако! Сорок дирхемов за кажного! Это ж московских денег – сорок да полсорока. Полтина целая да еще и десяток! Однако-о-о.
– Не хотите – не берите, – равнодушно пожал плечами степняк. – Я их персам продам – те и не за такую еще цену возьмут.
Вожников поспешно махнул рукой:
– Хорошо, хорошо, согласны. А на товар можно взглянуть?
Вместо ответа сотник хлопнул в ладоши, и двое воинов – тех самых – исчезли за шатром, как видно, пошли за невольниками. Сам же хозяин отошел к слугам – волооким юношам, – кого-то потрепал по щеке, кого-то за что-то выругал.
– Мой – сотник, – улучив момент, быстро предупредил своих Егор. – Твой, Линь, – седой, Иван – тебе тот, что в доспехах. Вы, Рагунь, Олешка – на подхвате, за слугами следите в оба, вдруг что?
– А я? – обиженно спросил Федька.
– А ты… – Вожников понизил голос. – А ты за Осипом все же присматривай.
Тем временем воины привели невольников – понурых, в лохмотьях, со следами недавних – и давних – истязаний.
Егор быстро посчитал: раз, два… тринадцать. Тьфу ты, вот ведь число несчастливое! Хотя почему несчастливое? Видений-то никаких не было, а значит… А значит, все пройдет гладко, что бы ни случилось.
– Оковы-то с них снимите.
– Сейчас кузнец раскует… А вы пока заплатите!
– Заплатим… – Молодой атаман махнул «слугам», и те, склонившись, принялись развязывать тяжелые, давно опущенные наземь сумы-котомки.
Егор, как и положено старшему, остался стоять напротив сотника.
– Точней пересчитывайте, особенно – золотые.
О, хитрый Вожников знал, чем привлечь внимание Берды-бея… вернее – отвлечь.
– У вас и золотые имеются? – подойдя поближе к сумам, сотник алчно сверкнул глазами. – Румейские? Или цехины?
Следом за ним, с любопытством вытянув шеи, подтянулись и оба стража. И седой, и тот, что в доспехах.
– Цехины… флорины… дукаты… – ухмыльнувшись, Вожников подмигнул уже наполовину раскованным пленникам – нечего было больше ждать, больно уж момент выпадал удобный.
– Ну что, православные, на Русь, домой, хотите?
– Хотим, – сплюнув через выбитый зуб, хмуро кивнул детинушка в рваных портках, с широкой, исполосованной многочисленными шрамами грудью. Сивая, лопатой, борода его дернулась. – Хотим, а как же!
– А раз хотите, так хватайте в сумах наших оружие да бейте всех, кто под руку попадется! Давай, мочи! Бей!
Прокричав, Егор тут же нанес удар удивленно выпрямившемуся Берды-бею – короткий свинг в челюсть. Сотник тут же и повалился лицом наземь, да так и застыл. Нокаут? Похоже, что так, впрочем, считать некогда – ха-арошая уже завязалась схватка!
Одновременно с нанесенным вожаком ударом, Линь с Иваном Карбасовым, словно по команде, бросились каждый на заранее выбранного врага – тот, что в доспехах, тут же и упал, хватаясь за вспоротое горло, а вот с седобородым пришлось повозиться – неплохо, гад, сражаться умел, саблей такие узоры выписывал – любо-дорого поглядеть!
Ввухх!!! Едва не снес Окуневу Линю башку! Линь разозлился, взмахнул кистенем, тут и Осип Собачий Хвост неожиданно на помощь пришел, ловко прихватив вражину по голове попавшимся под руку камнем.
Молодые – Рагунь, Олешка и бросивший присматривать за Осипом Федька, помогая невольникам, уже схватились с волоокими слугами, оказавшимися не такими уж и беззащитными – у кого-то сразу нашелся кинжал, кто-то схватился за сабельку. На женской половине шатра вдруг послышался визг – видать, кто-то из только что освобожденных рабов уже проник и туда – посчитаться за все свои унижения.
– Давайте, братцы, скорее! – покосившись на солнышко, крикнул Егор. – Кончайте со всеми да не трогайте женщин – уходим.
Черт!
Увлеклись, не расслышали стука копыт – а трое всадников прискакали! Вскинули луки… фьюить! Повалился со стрелой в груди молодой ватажник Рагунь, взглянул в последний раз в высокое степное небо, да так и замер. Напарник его, Олешка, зарубив врага, получил стрелу в спину, прямо между лопаток, и тоже упал, истекая кровью.