– Генрих русский понимает, княже, он раньше в ганзейской конторе служил. Только говорит плохо, стесняется.
– Понял. В общем, буди их всех и… слушай внимательно, что делать…
Проинструктировав слугу, Вожников быстро зашагал прочь. На углу обернулся: не закрывая ставен, Федька все смотрел ему вслед.
– Поторапливайся, Федор! И не забудь – красная бархатная крутка.
– Я помню, княже.
Теперь оставалось лишь столь же незаметно вернуться, что вполне удавалось, только теперь Егор обходил цитадель не слева, а справа – воины ночной стражи как раз направлялись в противоположную сторону… должны были, а раз должны – то и делали, старательно исполняя приказ. Это в казарме за наемниками никто не следил – творили они там, что хотели: пьянствовали, играли в кости, водили страшных падших девок, совсем уж подзаборных, дешевых, начальству не было до того никакого дела, политинформаций никто не проводил, даже ленкомнаты не имелось – полная вольница. А вот что касаемо службы – вовсе даже наоборот. Попробуй, проиграй амуницию, явись на дежурство пьяный или даже проспи – враз всыплют перед строем палок, и это еще в лучшем случае, а ведь могут и выгнать, запросто. А жалованье-то неплохое, а у многих планы, семьи на стороне или даже вполне официально.
Дойдя до церкви Иоанна Предтечи, Вожников остановился у паперти, за углом, выжидая, когда пройдут стражи. Что-то долго не было – неужели уже прошли? Да нет, судя по положению месяца, еще не должны бы… Ага!
Чуткий слух князя уловил медленно приближающиеся голоса – делая обход города, стражники обычно не торопились. А куда спешить? Ночь-то длинная.
– А я ему говорю – нет, Джузеппе! Так в кости не играют!
– Прямо так и сказал?
– Ну!
– Во, дает! А дальше?
– А потом ка-ак врезал кружкой по башке!
– Кружкой? По башке! Иди ты!
– Святой Девой клянусь!
Позвякивая амуницией, болтливый патруль неспешно прошагал по безлюдной, залитой лунным светом площади и скрылся за поворотом. Князь выждал еще чуток – на всякий случай – и продолжил свой путь к гавани.
И вот наконец снова впереди море, залив, покачивающиеся у причалов черные силуэты судов и жемчугом отражающиеся в воде звезды. И дрожащая лунная дорожка – как мостик, ведущий, казалось, прямо к «Золотому Единорогу».
Оглянувшись, Егор подтянулся на руках и очутился на галерее. Быстро нырнул в комнату… как оказалось – не в свою.
– Кто здесь? – громко спросили по-итальянски. – Ах, воры… Сейчас!
В тусклом свете угасавшей свечи сверкнул узкий палаш. Какой-то голый парень вскочил с постели… нет, не Марко… Тогда – на! Получай!
Только один удар. Прямой в челюсть. Щадящий такой, можно сказать, нежный. Бедолага осел на пол, туда же со звоном упал палаш. Спящая на ложе девчонка даже не шевельнулась – утомилась, видать.
– Ну, спите, – несколько смущенно пожелав любовникам спокойной ночи, князь вновь выскочил на галерею и на этот раз уж не промахнулся – попал, куда надо. Осторожно растолкал Лючию:
– Вставай, милая, вставай!
– Что, уже день?
Чуть приоткрыв глаза, девчонка расслабленно потянулась, и быстро сбросивший одежду Вожников покрыл поцелуями ее грудь.
– Ой, что ты делаешь?.. Щекотно… Ах…
Вот так и перешли на «ты». Давно пора бы!
– А ну-ка, перевернись на животик!
– Зачем?
– Увидишь. Тебе будет приятно, милая.
Они вновь занялись любовью.
– Какой у тебя тонкий стан!
– Ах…
Сифилиса князь не боялся. Уж если что-то такое было бы, так, верно, он знал бы об этом заранее – привиделся бы сам себе с провалившимся носом. Правда, Егор изрядно выпил, а алкоголь действовал на его волшебные способности угнетающе. Ладно! Что думать о плохом? Вино – не водка, слишком-то не опьянел. А девчонка… ах, мила! Чаровница!
– Лючия, ты просто чудо!
Закончив с любовью, Егор ласково поцеловал девушку между лопатками:
– Хороша, хороша… Смотри-ка, светает уже.
– Ты уже собрался? – зевнув, удивилась гурия. – Зачем? Ведь еще так рано!
Егор усмехнулся в усы – здесь, в Кафе, он вновь отрастил бородку и усики – чтоб лишний раз не терзать кожу бритвой.
– Для тебя – рано, а для меня – в самый раз. Извини, милая – служба.
– Ах, да, ты же солдат.
Лючия снова потянулась, настолько обворожительно, что князь даже замешкался, одеваясь… А что, если… Нет! Некогда уже. Светает. А с Лючией – в следующий раз.
– Пора, пора мне уже, милая. – Вожников быстро застегнул куртку – точнее, завязал на многочисленные завязки и, как бы между прочим, осведомился: – А ты Марко Гизольфи знаешь?
– Марко? – девушка приподнялась на локте. – Конечно, знаю. Кто же не знает Марко, ах…
Томно прикрыв глаза, куртизанка вновь потянулась и подалась к столу:
– Осталось еще вино? Ой… тут слишком много монет. Ты не ошибся?
– Все для тебя, милая! – улыбнулся князь. – Бери, бери, не стесняйся. А Марко обычно долго спит?
– Нет, что ты! У него очень строгий дядя.
Сидя на ложе, девчонка радостно запихивала монетки в пояс, ничуть не стесняясь своей наготы. Впрочем, а чего князя стесняться-то? Чай, теперь не чужие.
– Марко обычно как раз в такое время уходит, – сказала Лючия, посмотрев в окно.
– Понятненько… Ну, мне пора!
– Встретимся еще? Ты мне очень понравился… – Девушка неожиданно ойкнула: – Вот дура! Даже не спросила, как тебя зовут!
– Егор.
– Хорошее имя. Славное. Георгий, значит, Джорджио.
– Пусть так.
– Так как насчет нашей новой встречи?
– Здесь?
– Можно и здесь. – Девчонка поднялась, обняла князя за плечи. – А можно и в бане, днем. Баня недалеко здесь, на соседней улице.
– Найду.
– Еще бы. Она одна на квартал! Ладно… прощай. А я посплю пока.
– Самое милое дело.
Поцеловав Лючию на прощание, молодой человек покинул таверну через главный вход, не забыв бросить отворившему дверь слуге медную ордынскую монетку – пуло, и, немного отойдя от таверны, спрятался за углом.
Ждать пришлось недолго: не прошло и пяти минут, как двери «Золотого Единорога» распахнулись, явив на свет Божий всю вчерашнюю компанию во главе с явно не выспавшимся Марко. Всю… да не всю – их, кажется, пятеро вчера было? Или четверо… как-то так. А нынче вон, трое. Ну и славненько – меньше возни.
Ага, вот заржали проворно подведенные слугами кони… Ничего, юноши, далеко не ускачете – стаскивать врагов с коней любой кондотьер умеет.