Итак – гонец! Федя – кто же еще-то? Жаль, конечно, последнего верного человека лишиться, однако больше-то посылать некого, а доверять инструкции письму – это уж совсем быть больным на всю голову, чужое послание прочесть – раз плюнуть: осторожности ради либо просто так, любопытствуя. Вон нынче сколько любопытных за воротами собралось – и не уходят, все что-то выспрашивают, шныряют. Тут и торговцы всякой снедью – водоносы, лепешечники…
– Господин десятник! – Голос одного из местных, крепостных, воинов вернул Егора с небес на землю.
Молодой человек поспешно повернул голову:
– А?
– Я говорю, пошлите кого-нибудь из своих сопроводить задержанных.
– Хорошо. – Князь махнул рукой: – Эй, Генрих!
Молодой немец тут же подскочил, вытянулся, преданно моргая глазами. Вожников одобрительно крякнул – молодец, вот и вышел из него толк! Совсем бравый воин.
– И ты, Джамиль… – Егор выцепил взглядом еще одного, но тут же осекся. – Нет! Стой на месте, неси службу. А задержанных я сам – с немцем вот – отведу. Пошли, Генрих.
Вовсе не праздное любопытство терзало сейчас заозерского князя, не праздное, а вполне обоснованное: нужно было узнать поточнее, что там на самом деле с царевичем. Убит? Или, может быть, просто тяжело ранен? Ну, свалился с лошади, унесли – это еще не гарантия гибели, как и слова судейского. Подумаешь, видел он… Не-ет! Надобно расспросить кого-нибудь посолидней. Может быть, даже и завтра… Да, наверное, и нужно бы завтра – просто Егору неохота было сейчас ждать, вот и пошел вместе с Генрихом, расталкивая по пути столпившихся у ворот зевак, повел задержанных в кордегардию – помещение для стражи, располагавшееся на первом этаже суда.
– А ну, постор-ронись! Разойдитесь, кому сказал, лишенцы!
Добравшись до нужного места, молодой человек сдал всех подозрительных дородному усачу в красно-желтом колете – выражаясь полицейским языком, инспектору по разбору. Хотел было что-то спросить, да махнул рукой – работы у «инспектора» нынче хватало, не оторваться.
– Господин десятник! Я вас, кажется, знаю.
Егор обернулся и увидел вскочившую с длинной, предназначенной для доставленных лиц, лавки, даму, вернее сказать – молодую девушку: рыжую, синеглазую, испуганную… Вожников узнал ее сразу – Даная!
Юная служанка капитана Аретузи была одета в скромную темную юбку и такой же жилет поверх серой посконной рубахи. В руках девушка держала плетенную из лозы корзину со всякой снедью – зеленью, куском жареной рыбы, маринованными оливками и сыром.
– Ищу своего господина, синьор десятник, – моргая, быстро залопотала девчонка. – Понимаете, я шла, шла с рынка, да дай, думаю, зайду – угощу господина свеженьким, знала же, что он здесь должен нынче быть, в крепости, вот так и подумала, и вот, вкусностей разных ему принесла – чего сидеть-то голодным?
– Тихо, тихо, не трещи, – замахал руками Егор. – Хозяина своего, значит, решила попотчевать?
– Так, так, господин десятник, – служанка обрадованно закивала, глядя на десятника преданными, круглыми, как у недоеной коровы, глазами.
Князь вдруг усмехнулся:
– Так – да не так!
– Как – не так – господин десятник?
– А ты правду скажи, – посоветовал Вожников. – Мол, так и так, шла мимо с базара, захотелось на принца Керим-Бердио, на кортеж его богатый взглянуть – вот и прошмыгнула в ворота. Как хоть пропустили-то?
– А там многие пробрались, сразу за кортежем – со слугами, с воинами… и я тоже, мышкой тихонечко прошмыгнула.
Егор покачал головой:
– И давно ты здесь?
– Да вот, только что.
– Как Керим-Бердио стрелой поразили – видела?
– Что вы, господин, что вы! – Даная испугалась еще больше, напоминая теперь растрепанного воробышка, согнанного шпанистыми мальчишками с плетня. – Я почти ничего не видала – слишком уж стояла далеко. А ближе-то не подойти, я уж пыталась – куда там!
– Пыталась она. – Вожников почесал за ухом, думая, куда теперь отвести эту чертову девку.
Или никуда не отводить? Просто бросить ее здесь, да пускай, кому надо, разбирается – до вечера, а то и до утра, не меньше, вон, кругом подозрительных-то сколько! Целый батальон, уж никак не меньше. И поделом девке – нечего где ни попадя шляться.
Так-то оно так – поделом, но… как это воспримет начальство? Эта Даная для синьора капитана не просто служанка – наложница, и даже – любимая наложница… а другой-то все равно никакой нету! И попробуй ее обидь, это значило бы обидеть самого капитана, что в ближайшие планы Вожникова отнюдь не входило.
– Выведите меня отсюда, господин десятник, – словно подслушав мысли Егора, девушка умоляюще сложила руки. – Пожалуйста, прошу вас. Мой хозяин… я ведь до него просто не доберусь сейчас! А здесь меня, кроме вас, никто не знает.
В синих глазах девчонки вдруг появились слезы, красивое личико скривилось, и Егору стало жалко эту глупенькую служанку, поплатившуюся за свое дурное любопытство – капитан ведь небось привык вовремя – сразу после службы – по-домашнему ужинать да затем ложиться… А если невольница только утром явится – какой тут домашний ужин, какой сон? А кто виноват? Егор прекрасно представлял, кого теперь старый кондотьер сделает крайним – уж точно не эту девицу, что с нее взять-то? Ага! Она ведь и с молодым Марко Гизольфи тайком встречалась, может, капитан – тот еще ревнивец! – что-то такое подозревал, вот девка-то и волнуется, переживает. И правильно волнуется, между прочим – капитан, хоть и отходчив, да гневлив преизрядно, припозднившуюся наложницу может и плетью попотчевать – вполне, очень даже запросто! Попотчует, отляжет у него от сердца… на холодную голову кто виноват будет? Старший десятник Джорджио, кто же еще-то? Почему вовремя Данаю из цитадели не вывел, не выпроводил? Ведь узнал же, да и она к нему сама подошла.
– Идем, – взяв девушку за руку, Вожников подвел ее к усачу. – Это служанка капитана Аретузи – принесла хозяину своему поесть, да вот, задержалась… то есть – ее задержали.
Отвлекшись от очередного задержанного, страж вскинул голову, разглядывая Данаю с явным любопытством:
– А-а-а! Так вот это кто. Что ж, слыхал, слыхал. Это похвально, когда слуги так заботятся о своем господине. Только вот, милая, все твои яства ныне синьору капитану вряд ли понадобятся – поесть ему будет некогда, по крайней мере, до ночи – точно!
Сказав так, усач гулко расхохотался и обмакнул гусиное перо в чернильницу, стоявшую на столе перед ним:
– Лично ее проводите, господин десятник?
Егор пожал плечами:
– Придется, коли уж повстречал.
– Подождите, я выпишу пропуск.
Князь проводил Данаю до ближайших ворот, благо идти было недалеко, да там и выпустил, показав стражникам пропуск. Слезы в синих глазах девчонки давно высохли, правда, за руку князя Даная держалась крепко… а может, ей просто нравилось так вот держаться?