— Знаете, лично мне кажется, что капитан прав. Вряд ли кто-то из наших… — начал было Тук, но осекся.
Взглядом Ваймса можно было плющить заклепки.
— А мне кажется, сержант, нужно закончить то, что начали, — ответил Мякиш. — Так будет справедливо.
Ваймс подошел на пару шагов к Тренчу и протянул руку.
— Ключи, — велел он.
Тренч посмотрел на него испепеляющим взглядом.
— Ключи, младший капрал, — повторил Ваймс.
Он выхватил связку из руки Тренча и повернулся к ряду шкафчиков.
— Итак, — продолжил он, — начнем с отъявленного преступника младшего констебля Ваймса…
Они открывали дверцу за дверцей. В шкафчиках, содержимое которых могло бы весьма заинтересовать исследователя запахов нестираного белья и всего того, что способно вырасти на давно забытых носках, не оказалось ни одного серебряного чернильного прибора.
Зато в шкафчике капрала Колона обнаружился экземпляр «Амурных Похождений Молли Трещотки». Ваймс смотрел на пошлые гравюры, как на давно потерянного друга. Он помнил эту книгу, она много лет переходила из рук в руки стражников, и он в юности многое узнал из ее иллюстраций, хотя, как выяснилось потом, далеко не все было правдой.
К счастью, капитан Мякиш ничего не успел заметить, и Ваймс положил засаленную книгу обратно на полку и повернулся к Колону, уши которого приобрели багровый оттенок.
— Изучаешь теорию, Фред? Молодец. Навык мастера ставит.
Затем он повернулся к шкафчику Тренча. Младший капрал Тренч следил за Ваймсом, как ястреб.
Поцарапанная дверь со скрипом распахнулась. Все вытянули шеи, чтобы заглянуть в шкафчик. В нем лежала пачка старых блокнотов, висела гражданская одежда и валялся небольшой мешок. Его содержимое вывалили на пол — это оказалось белье.
— Удивлены? — спросил младший капрал.
«Не настолько, как ты», — подумал Ваймс.
Он подмигнул Тренчу и отвернулся.
— Капитан, я могу поговорить с вами в вашем кабинете?
— Да, сержант, пожалуй, — ответил Мякиш и окинул взглядом стражников. — Ну и дела…
Ваймс дал старику время подняться по ступеням, затем последовал за ним в кабинет и тактично закрыл за собой дверь.
— Итак, сержант? — сказал Мякиш, тяжело опускаясь в кресло.
— Вы везде посмотрели, сэр? — спросил Ваймс.
— Конечно, а ты как думал?
— Я думаю, может, вы случайно убрали его в ящик стола или в сейф, сэр?
— Конечно нет! Иногда я прячу его в сейф на выходные, но… вчера вечером я его точно никуда не убирал.
Ваймс заметил едва уловимую неуверенность в голосе. Он знал, что поступает скверно. Мякишу было почти семьдесят. В таком возрасте человек начинает понимать, что к собственной памяти следует относиться только как к весьма приблизительному путеводителю по событиям.
— Знаете, сэр, когда у человека дел по горло, бывает так, что он сделает что-нибудь, а потом оно у него начисто вылетит из головы, — сказал Ваймс.
«Вот я, например, — добавил он про себя. — Бывало, положу ключи от дома в совершенно пустой комнате, а уже через тридцать секунд никак не могу их найти».
— В последнее время приходится работать на износ, — продолжал Ваймс, зная, что Мякиш иногда засыпает днем прямо за столом и просыпается только после того, как Пятак громко раскашляется под дверью, прежде войти с кружкой какао.
— Да, это верно, — согласился Мякиш, поднимая на него полные отчаяния глаза. — Этот комендантский час… выбивает меня из колеи. Я давно потерял бы собственную голову, если бы она не была так крепко приделана…
Он повернулся и посмотрел на зеленый сейф.
— А его и ввели-то всего месяца два как, — пробормотал он. — Наверное, я… Слушай, сержант, отвернись, пожалуйста. Я тут поищу на всякий случай…
Ваймс послушно повернулся к нему спиной. Послышался звон ключей, скрип двери, потом — громкий вздох.
Мякиш поднялся на ноги, держа в руках серебряный чернильный прибор.
— Кажется, я выставил себя дураком, сержант, — сказал он.
«Нет, это я выставил тебя дураком, — подумал Ваймс, жутко раскаиваясь в душе. — Я намеревался подложить его в шкафчик Тренча, но не смог…
…Особенно после того, что обнаружил там».
— Знаете, сэр, — начал он, — мы можем сказать, что все это было проверкой…
— Киль, обычно я говорю только правду! — возмутился было капитан, но тут же добавил: — Тем не менее весьма признателен за предложение. Да, годы берут свое, признаю. Возможно, пора уже и в отставку. — Он вздохнул. — Последнее время я часто подумываю об этом.
— Не надо так говорить, сэр, — возразил Ваймс. Он старался, чтобы его голос звучал жизнерадостно, хотя на самом деле никакой радости не ощущал. — Не могу даже представить вас в отставке.
— Да, наверное, мне все ж придется еще задержаться… — пробормотал Мякиш, возвращаясь к своему столу. — Сержант, ты знаешь, что некоторые стражники считают тебя шпионом?
— Чьим? — поинтересовался Ваймс.
Он знал, что Пятак приносит капитану не только какао.
— Лорда Ветруна, полагаю, — ответил Мякиш.
— Мы все работаем на него, сэр. Но отчитываюсь я только перед вами, если хотите знать.
Мякиш поднял на него взгляд и печально покачал головой.
— Шпион ты или нет, Киль, признаюсь как на духу: некоторые последние приказы, которые мы получаем… не совсем обдуманны, на мой взгляд… Агась?
Он посмотрел на него свирепым взглядом, словно предлагая немедленно достать раскаленные докрасна тиски.
Ваймс понимал, как нелегко было старику признать, что похищения и пытки, а также выставление честных граждан закоренелыми преступниками… возможно, не совсем правильная правительственная политика. Мякиш был иначе воспитан. Он выступал под знаменем Анк-Морпорка на борьбу с щеботанскими сыроедами, клатчскими джонни или другими людьми, которых почему-то признавали врагами те, кто находился выше по командной цепочке. Он шел на войну, не задумываясь о том, за правое дело он сражается или нет, ведь подобные мысли не пристали истинному солдату, они остужают его пыл.
Мякиш с детства верил, что те, кто наверху, всегда правы, — иначе как бы они оказались наверху? Ему элементарно не хватало мыслей, чтобы мыслить как предатель, ведь только предатели могут помыслить об этом.
— Я тут слишком недолго, чтобы что-то говорить, сэр, — пожал плечами Ваймс. — Не знаю, как у вас тут заведено.
— Как заведено? Всяко не так, как раньше, — пробормотал Мякиш.
— Вполне возможно, сэр.
— Пятак говорит, ты поразительно хорошо знаешь город, сержант. По крайней мере, для новичка.