Голоса тихим эхом разносились по подземелью.
— Держи его крепче. Про ноги не забудь!
— Отлично! Давай сюда бутылку! Потряси хорошенько, иначе ничего не получится!
— Итак, дружище. Ничего не хочешь сказать? Имя? Нет? Тогда ладно. Нам-то глубоко наплевать, сейчас ты заговоришь или потом…
Раздался громкий хлопок, шипение, и по темнице разнесся душераздирающий вопль.
Когда он наконец стих, кто-то сказал:
— Лады, тащи другого, пока капитан не пришел.
Хорек еще глубже вжался в угол, когда двое стражников ворвались в следующую камеру, вытащили из нее отчаянно сопротивлявшегося узника и скрылись в темноте.
— Вот так. Последний шанс. Будешь говорить? Да? Нет? Поздно!
Снова хлопок, снова шипение и снова крик. На этот раз более громкий и продолжительный, закончившийся каким-то странным бульканьем.
Хорек скорчился в маленький комочек, прикусив пальцы, чтобы не завизжать от ужаса.
За углом, в скудно освещенном единственным фонарем помещении, Колон ткнул локтем Ваймса под ребра и, наморщив нос, многозначительно глянул вниз. Между камерами в качестве жалкой подачки гигиене была проделана неглубокая канавка. Сейчас по ней тек тонкий ручеек. Хорек явно очень нервничал.
«Попался, — подумал Ваймс. — Ну, пусть твое воображение поработает еще чуть-чуть». Он наклонился вперед, и двое стражников тут же подошли ближе, ожидая дальнейших указаний.
— Ну что, — произнес он громким шепотом, — хорошо повеселились?
Поболтав со стражниками несколько минут, он встал, направился к последней занятой камере, отпер дверь и схватил за плечо забившегося в угол Хорька.
— Нет! Прошу вас! Я все скажу! — завопил арестант.
— Правда? — обрадовался Ваймс. — Какова орбитальная скорость луны?
— Что?
— Хочешь, чтобы я спросил что-нибудь попроще? — осведомился Ваймс, выволакивая узника из камеры. — Фред! Дрынн! Он будет говорить. Тащите блокнот!
Допрос длился около получаса. Фред Колон не умел быстро писать. А когда звуки его мучительных усилий завершились стуком последней поставленной точки, Ваймс сказал:
— Вот так, господин. А теперь напиши внизу: «Я, Джеральд Шерстиклокк, член Языческой Ассоциации Молодежи, даю эти показания по доброй воле и без малейшего принуждения». Поставь подпись. А иначе… Все понял?
— Да, сэр.
Инициалы «ДШ» были выгравированы на кинжале. Похоже, парень не соврал насчет имени. Ваймс повидал немало Шерстиклокков, которые колются при одной мысли о том, что их начнут колоть. А когда у них развязывается язык, они выкладывают всю свою подноготную. Всякий, кто хотя бы раз видел, как над кем-нибудь проделывают фокус с имбирным пивом, сознается в чем угодно.
— Отлично, — произнес он довольным тоном и встал. — Благодарю за сотрудничество. Тебя на Цепную подвезти?
— Ы? — сказали глаза Хорька — язык ему пока не подчинялся.
— Нам все равно придется забросить туда твоих друзей, — продолжил Ваймс, немного повысив голос. — Тодзи и Кляпса. Труп завезем в покойницкую. Кстати, вот необходимые документы. — Он кивнул на Колона. — Твои оказавшие нам неоценимую помощь показания, один экземпляр. Свидетельство о смерти на покойного незнакомца — уверяю, мы обязательно постараемся найти его убийцу. Счет за мазь, которую Газон наложил на ступни Кляпса. О… И счет за шесть бутылок имбирного пива.
Положив руку на плечо Хорька, он вежливо провел его в соседнюю комнату. Там глазам Джеральда предстали багровые от ярости Тодзи и Кляпс — рты их были надежно заткнуты, руки и ноги крепко привязаны к стульям. На столе рядом с ними стоял ящик с шестью бутылками имбирного пива. Пробки на всех бутылках были надежно закреплены проволокой.
Хорек непонимающе уставился на Ваймса. Старший сержант сунул палец в рот, надул щеки и быстро вытащил палец, издав громкий хлопок.
Дрынн громко зашипел сквозь зубы.
Фред Колон открыл было рот, но Ваймс успел зажать его ладонью.
— Не надо, — сказал он. — Знаешь, Джеральд, наш Фред слегка странноватый. Иногда как заорет…
— Вы меня обманули! — завопил Хорек.
Ваймс похлопал его по плечу.
— Обманули? — прорычал он. — И каким же образом, а, Джеральд?
— Заставили меня подумать, что устраиваете тут фокус с имбирным пивом!
— Фокус с имбирным пивом? — Ваймс озадаченно свел брови. — Что еще за фокус?
— Сам знаешь!
— Мы не пьем на службе, Джеральд, — строгим тоном произнес Ваймс. — Но не пойму, что плохого в глотке доброго имбирного пива? И фокусы показывать мы не умеем. А ты? Или недавно ты поприсутствовал на паре-другой представлений? Расскажи же нам, Джеральд!
До Хорька наконец дошло, что ему давно пора было заткнуться. Еще где-то с полчаса назад. Судя по выражению лиц Тодзи и Кляпса, им страстно хотелось побеседовать с Хорьком наедине.
— Я требую, чтобы меня взяли под стражу! В целях защиты важного свидетеля! — пробормотал он.
— После того как я тебя отпустил? — удивился Ваймс. — Ты ведь дал честные и искренние показания… Гм, напомни-ка, Фред, что он там говорил? Типа он просто выполнял приказ… И ему совсем не хотелось бродить с толпой по городу, швырять камни в стражников и солдат. Так ведь? Из чего я сделал вывод, что тебе не нравится торчать на Цепной улице, смотреть, как людей избивают и заставляют сознаваться в том, чего они не совершали. Ведь ты совсем не такой. Ты мелкая сошка, я это понимаю. И я предпочел бы закончить на этом, а ты?
— Пожалуйста! Я расскажу все, что знаю!
— Ах, так ты еще не все рассказал?! — взревел Ваймс, резко повернувшись и хватая бутылку.
— Да! Нет! Ну, то есть я наверняка вспомню что-нибудь еще, если посижу тут немного в тишине!
Ваймс некоторое время смотрел ему прямо в глаза, потом опустил бутылку обратно в ящик.
— Хорошо, — кивнул он. — Это будет тебе стоить доллар в день, не считая питания.
— Так точно, сэр!
Хорек юркнул обратно в камеру и закрыл за собой дверь, а Ваймс повернулся к Фреду и Дрынну.
— Разбудите Мэрилин, — приказал он. — Развезем оставшихся троих.
* * *
Дождь лил и лил, и Цепная улица заполнялась туманом.
Фургон появился словно из-под земли. Фреду удалось разогнать Мэрилин по улице до аллюра, несколько напоминающего легкий галоп, и теперь кляча мчалась со всех ног, чтобы ее случайно не нагнал набравший скорость тяжелый фургон.
Когда фургон проносился мимо Особого отдела, задняя дверь распахнулась и на мокрые булыжники шлепнулись два тела.
Стражники рванулись вперед. Один или двое выстрелили в быстро удалявшийся фургон, но стрелы отскочили от толстых железных полос, которыми была окована повозка, не причинив никому ни малейшего вреда.