Таможня восемнадцатого века в этом плане не сильно отличалась от таможни из «светлого» будущего.
Подобно урагану, солдатская братва пронеслась по верхней и нижней палубам, хватая все, что, по их мнению, плохо лежит. У английского джентльмена в сундуке нашлось несколько бутылок бренди. Хотя провоз спиртного в такой таре и разрешался, тем не менее…
– Бог послал, – довольно потирая ладони, сообщил один из таможенников.
Ап – и, несмотря на все протесты англичанина, содержимое бутылок исчезло в бездонных солдатских желудках, правда, две-три были конфискованы в пользу поручика. В противном случае тот бы остался весьма недоволен подчиненными со всеми вытекающими последствиями.
– Это произвол! Я буду жаловаться! – брызгая слюной, вопил ограбленный британец, но солдаты открыто смеялись ему в лицо.
Контрабандисты, которые были тертыми калачами, предусмотрительно раздали на время досмотра шляпы морякам, однако таможенники тоже имели большой опыт и сразу сообразили, отчего это на головах у всех членов команды красуются новехонькие головные уборы. Недолго думая, солдаты стали давать морякам тычки и отбирать шляпы. Дело едва не дошло до драки. Я видел, как сжимаются кулаки у матросов. Кое-кто из мореманов стал клятвенно заявлять, что этого так не оставит и разберется на берегу, когда «сухопутные крысы» не будут при исполнении, однако таможенники не очень-то боялись этих угроз.
Поручик подошел к Измайлову и осведомился, все ли в порядке. Тот без особого восторга, но все же сдал «беспачпортных» пассажиров. По приказу таможенника нас сразу обступили вооруженные солдаты.
– Поручик Ельнин, – представился офицер. – Попрошу показать ваши бумаги.
Он пристально разглядывал наши сияющие лица. Очевидно, никак не мог поверить, что человек в здравом уме будет настолько рад возвращению на родину.
Я виновато развел руками:
– У нас при себе ничего нет, господин поручик.
– В таком случае я не могу разрешить вам спуститься на берег, – предупредил Ельнин.
От него несло водкой и чесноком. Внешностью он до боли напоминал одну сволочь, едва не угробившую большую страну, не хватало только дирижерской палочки.
– Я сержант лейб-гвардии Измайловского полка Дитрих фон Гофен, находился в зарубежной поездке по деловым надобностям, – пояснил я. – Со мной мои подчиненные, гренадеры этого же полка.
– Без надлежащих, оформленных по всем правилам бумаг вы – никто. Повторю, что вам не разрешено ступить на российский берег. Сожалею, но таковы правила.
– Думаю, вам будет легко установить наши личности. Отправьте запрос в полковую канцелярию, она подтвердит, что мы те, за кого себя выдаем. Если понадобится, мы готовы посидеть необходимое время под замком.
– Не вижу в этом необходимости, – неприятно осклабился поручик.
Я неправильно истолковал его слова.
– То есть вы нам верите и мы можем сойти с корабля?
И без того узкие калмыцкие глазки превратились в две щелки.
– Никоим образом, – окрысился поручик. – Я прикажу стрелять в вас, если вы ослушаетесь. Плывите обратно. Остальное меня не касается.
Я разозлился:
– Послушайте, поручик, вы совершаете большую ошибку. Если будете продолжать в том же духе, я даже не знаю, что с вами сделаю.
– Зато я знаю, – отрывисто произнес таможенник. – Вы осмелились угрожать мне при исполнении. Думаю, вас стоит проучить. Эй, братцы, попотчуйте невежу.
Один из солдат двинул меня прикладом мушкета. От неожиданности я пропустил удар, угодивший прямиком в солнечное сплетение. Сила его была такова, что из меня едва не вышибло дух. Я скрючился и медленно опустился на палубу.
Супруга аристократа ахнула. Ее муж, за долгую жизнь насмотревшийся всякого, что-то успокаивающе произнес.
– Ну, держитесь, – с ненавистью выдохнул бывший «дядька».
И началось! Наконец-то пригодились занятия той варварской смесью из единоборств, на изучение которой я тратил время подчиненных. Мои парни не сплоховали. Карл сразу отправил поручика в глубокий нокаут и переключил внимание на ближайших таможенников. Чижиков, не тратя время на обдумывание поступков, оторвал от дощатой палубы тяжелую бочку и бросил ее в сгрудившихся солдат, те полетели в разные стороны, будто кегли. Михайлов схватил весло и стал им орудовать, прореживая противников, не ожидавших такого отпора.
Я отдышался и кинулся в гущу схватки. Пусть мне никогда не стать великим ниндзя, способным ударом правой пятки свалить буйвола, однако махать ногами я все же не разучился. Удар, и нелепо размахивающий руками молодчик в зеленом кафтане летит за борт. Надеюсь, он умеет плавать и не пойдет камнем ко дну. Пусть я злой, как тысяча индейцев, все равно не хочется брать грех на душу, убивая соотечественника, которому просто не повезло с командиром. Еще один удар, и второй солдатик теряет мушкет. Я перехватываю оружие до того, как оно брякнулось оземь. Ружье находится на боевом взводе, осталось лишь спустить курок. В голову приходит шальная мысль разрядить мушкет в воздух, но я отбрасываю ее за ненадобностью. Точно так же избавляюсь и от ружья.
–..! – вырвалось у меня из груди.
Кто-то двинул меня по уху, резкая боль обожгла висок. Я развернулся и, без выяснения обстоятельств, двинул первому подвернувшемуся под кулак. Нет, право слово, как хорошо выделяться над толпой. Благодаря ста девяноста сантиметрам роста и накачанным за время службы мышцам я, сильно не утруждаясь, раскидывал солдатиков, как Гулливер лилипутов. Их не могло спасти даже численное превосходство.
Не знаю, что думали остальные пассажиры, но, если верить ободряющим крикам, они поддерживали нас. Правда, на помощь приходить не спешили. Даже матросики, у которых таможенная братия давно сидела в печенках. Ладно, морячки, смотрите бесплатное представление.
Признаюсь, сейчас меня ни капельки не заботили последствия этой потасовки. Я с упоением отдался драке, начиная понимать чувства тех, кто традиционно сходился в кулачной схватке стенка на стенку. Не корысти ради, а токмо… Дальше началось самое интересное. К таможенникам прибыло подкрепление: далеко не все солдаты высадились на «Новый Почтальон», и теперь, привлеченные шумом драки, они бросились на подмогу товарищам. Скоро на палубе было не протолкнуться. Новоприбывшие облепили нас как муравьи, и после недолгого сопротивления повалили, не забыв добавить «горячих». Удары солдатских башмаков сыпались на меня градом. Я вертелся, будто уж на сковородке, но, уходя от одних пинков, попадал под другие. Избиение, казалось, тянулось бесконечно. Исступленные солдаты пускали в ход все, лишь бы причинить как можно больше увечий. Я свернулся калачиком, закрыл руками голову. Тело вздрагивало от каждого удара. От боли меня словно пронизывало током. Мышцы сводило. Не знаю, как мне удавалось удерживаться в сознании, хотя бы на самом краешке. Я понимал, что стоит хоть на секунду отключиться и все, крышка… Из нас вполне могли устроить кровавое месиво, не догадайся я выкрикнуть магическую фразу: