— Товарищ Голиков! Почему мы это узнаём постфактум?
— Существует приказ по НКО ничем не провоцировать немецкую сторону, за вашей подписью, товарищ Сталин. Велась только агентурная разведка. Сведения о том, что противник сосредотачивает войска, поступили, но, объём сосредоточения остался нам не известен.
— Товарищ Берия! Что известно вам по вашим каналам?
— В Москву вернулся полковник Кребс, он летал, видимо, в Берлин, рейсовым самолётом Люфтганзы. Вылетел ещё 18-го, вернулся сегодня. Отмечена высокая активность радиостанций в Кенигсберге, в Варшаве и в Тарпе, где находятся разведцентры Абвера. Радиограммы перехвачены, но пока не поддаются расшифровке. В Виши немцы пытались договориться с Петэном о производстве для Германии некоторых видов вооружений. По нашим сведениям переговоры зашли в тупик.
— Всё сходится! Гитлер хотел напасть на нас! Ну что ж, товарищи! Будем считать себя в состоянии войны с Германией! Но, не упуская выгод мира! Есть мнение создать Ставку Верховного Главнокомандующего, согласно нашей конституции, для чего я, собственно, вас и пригласил. Будем переводить страну на военные рельсы. Теперь по персоналиям: вы, все, являетесь моими заместителями, представителями Ставки, с неограниченными полномочиями. Т. к. работать придётся очень много, есть ли у кого возражения, просьбы, замечания по составу?
— Товарищ Сталин! — встал Жуков, — Мне кажется, что Борис Михайлович – более лучшая кандидатура на пост начальника Генерального Штаба РККА, нежели я, да и опыта у него больше. Моё дело – войска.
— Я учту ваше пожелание! Товарищи Голованов и Андреев! Вы как, сработались? — мы с Головановым встали, переглянулись, и дружно сказали: "Да, товарищ Сталин". — вам, двоим, поручается авиация и ПВО. Вы, товарищ Голованов, как мы с вами и говорили, занимаетесь АДД, а вы, товарищ Андреев: фронтовой авиацией и ПВО. Кроме того, вам поручается взаимодействие с авиапромышленностью, т. к. товарищ Голованов в этих вопросах не силён.
— Есть, товарищ Сталин! Разрешите вопрос?
— Пожалуйста!
— Я не вижу, кто, персонально, будет заниматься бронетанковыми войсками и артиллерией. Это самостоятельные рода войск.
Сталин на несколько секунд задумался.
— У вас есть предложения?
— По артиллерии, несомненно, Воронов, а вот по бронетанковым войскам… У меня предложений нет. Но, т. к. мне всё равно заниматься промышленностью, то могу взять на себя эту сторону вопросов по танкам.
— Если Андреев возьмёт на себя техническую сторону, то боевую подготовку танковых войск я, с удовольствием, возьму на себя, товарищ Сталин – отозвался Жуков.
— Борис Михайлович, — Сталин повернулся к Шапошникову, что вы скажете?
— Кхе, — прокашлялся долго молчавший Шапошников, — по Воронову возражений нет. Опытный, умный и требовательный. Жуков с Андреевым уже сработались. Я проверял оба Особых округа, и знаю, что они очень хорошо и плотно вместе работали. А по части связи с промышленностью у Андреева, можно сказать, талант. А вот мне бы – заместителя, толкового. Я бы Василевского предложил. Сами понимаете, Иосиф Виссарионович, здоровьишко барахлит. Мне бы года Андреева с Головановым! — Сталин улыбнулся.
— Старый конь борозды не испортит, Борис Михайлович! Не возражаю.
Совещание затянулось почти до утра, мы с Александром Евгеньевичем, выйдя от Сталина, решили немного пройтись. Наши машины медленно поехали за нами. Светало. На улицах было довольно много народа. Воскресенье, вчера состоялся выпуск в школах и молодёжь праздновала. Девушки шли нарядные, с цветами, парни, почти все, в белых рубашках с пиджаками в руках. Я услышал голос Сергея: "А в нашем времени, утром они бы все услышали слово "Война!" Голованов, вначале, шёл молча, потом тоже заметил, что очень красивое утро.
— Андрей! На прошлом заседании ты говорил, что по агентурным данным сегодня Гитлер должен был начать?
— Да, сегодня. Один из его фельдфебелей перешёл границу и сдался пограничникам.
— Из штурмового полка доложили, что на трех машинах после учений лопнули шпангоуты в хвостовой части. Слегка смялась обшивка. Как раз на тех машинах, которые штурмовали полигон. Во всех случаях – производственный брак: раковины при литье!
— Машины серийные или ручные?
— Серийные…
— Надо ехать в Волхов! А хочется – на рыбалку! Ты заметил, какой Сталин был серьезный сегодня?
— Да! Видимо, он не верил в вероломство Гитлера. Как ты будешь совмещать всё: и авиацию, и танки, и промышленность?
— Честно? Не знаю! Возьму из полка И-185-82ФН. У него самая большая дальность. И подвесной бак повешу.
— А я больше на ПС-84 летаю, привычка, наверное.
— Слушай, а почему Туполев и Бартини сидят?
— Не знаю!
— Поинтересуйся! Нам они очень бы даже пригодились сейчас. Я летал на Пе-2. На посадке он здорово склонен "козлить"! И бомбовая нагрузка маленькая! Краем уха слышал, что у Туполева есть новая машина АНТ-58 или "103", но её даже не видел.
— Я видел! Для АДД она не подходит! Летчик один! Т. ч. это больше по твоей части. В общем, так: я спрошу у Сталина про обоих, а ты – спроси у Берия, вы же вроде знакомы хорошо.
— Давай так и сделаем! Слушай, а ты чего на такой колымаге ездишь? Грохочет, как танк!
— После перевода на дивизию, вся техника осталась в Смоленске. Здесь только эта "эмка"!
— Слушай, у нас с Ритой есть "эмка", на которой мы ни разу не ездили. Стоит уже два года. Хочешь, мы тебе её подарим?
— Да, ну, неудобно как-то!
— Ну что тут неудобного! Приезжайте сегодня с Тамарой к нам, пусть наши жёны познакомятся! Мы-то вечно по разъездам и командировкам. Они почти одного возраста. Давай, забирай жену, приезжайте к нам и махнём на Истру! Шашлыков нажарим! Рыбу половить не удастся, но хоть немного отдохнём! У тебя дети есть?
— Двое! И обе дочки!
— А у меня пока один, сын, но, по-моему, ещё один скоро будет. Все и приезжайте!
Они приехали около двенадцати, и мы на ЗиСе поехали в Пансионат, недалеко от Чкаловского. На долгие несколько лет это воскресенье: 22 июня 1941 года, стало единственным нашим выходным днём.
Андрей приехал домой только утром, сказал, чтобы мы с Митей собирались по-походному, так как мы едем с Головановыми на шашлыки в пансионат на Истру. К двенадцати к нам приехали Александр Евгеньевич с Тамарой и дочками, мы спустились вниз. Саша уже ждал нас в ЗИСе. Мы разместились в автомобиле и поехали. Андрей и Александр Евгеньевич молчали, наш разговор не клеился, и я, пока, оставила все попытки разговорить Тамару. Тамара была довольно высокой, довольно крепкой, красивой молодой женщиной. Ее иссиня-черные, как вороново крыло, волосы были аккуратно убраны сзади в кичку. Красивые глаза с огромными черными ресницами делали лицо загадочным. Мне сразу вспомнились два персонажа: царица Тамара и Брунгильда. Тамара была очень скромной и молчаливой. Старшей дочке было почти 7 лет, и она должна была пойти в первый класс в сентябре, младшая была на полгода старше Мити. Дети быстро нашли общий язык. Когда мы приехали, то дети сразу побежали к воде, но им строго-настрого было запрещено заходить в воду. Мужья хотели завести разговоры преимущественно о работе, но мы очень дружно и выразительно на них посмотрели, что заставило нас всех рассмеяться. Андрей, Александр Евгеньевич и Саша, извинились, и, взяв с собой старшую дочку Головановых, ушли в лес за дровами и щепками. Мы же остались с младшими детьми и начали неспешную беседу сначала о детях, а уже потом обо всем на свете. Тамара оказалась очень простой в общении женщиной. Её простота проявлялась во всём: и в одежде, и в общении с детьми и мужем. Она была готова помочь советом, когда ее спрашивали, но никогда не навязывала своего мнения. Она стала расспрашивать меня о том, где я работаю, на что мне пришлось сказать ей только половину правды – что я работала, до декрета, в школе учителем иностранного языка. Тамара легко попадала под влияние, и мне не хотелось ее разочаровывать и настораживать. Тем более, называть ту самую организацию, в которой я была учителем… А то подумала бы, что я еще по их семье инфу собираю. А мне так надоело сидеть дома! Кто бы знал! Тамара знала. У них с Александром уже были 2 дочки, но муж хотел мальчика… Тамара с грустью смотрела на Митю и поймала мой грустный взгляд и спросила, почему я такая грустно улыбающаяся, на что я ответила, что мне бы очень хотелось девочку. Мальчишки – они такие: никогда не будут спрашивать, что делать: развернутся и уйдут. А девочка – она всегда с тобой… Как иногда говорят: мальчика ты растишь для другой женщины, а девочку – для себя… Дети нас сплотили. Пока наши мужья ходили за дровами, Митя и младшая дочка Тамары раскапризничались, и нам пришлось уложить детей спать. Они лежали на пледе, обнявшись, укрытые отцовскими куртками, а под голову мы им положили свои кофточки. Даже шум возвращения мужей не смог разбудить наших детей.