— Это всякой работы много, — с упором на слово «всякой» сказала Ольга Борисовна, — а приличную днем с огнем не найдешь.
— Разве тысяча рублей в день — это плохо? — изумился Боткин. — Особенно для студента? У нас в Мышкине, например, десять тысяч в месяц считается очень хорошей зарплатой. А тут — от тысячи в день. Значит, и больше можно заработать, например, полторы или даже две. Плохо ли?
— Ну, во-первых, «от тысячи» реально может означать рублей пятьсот-семьсот, да и то при условии отработки полной смены. Во-вторых, могут вычесть за запачканный костюм или придраться еще к чему-нибудь. Да и работать промоутером тяжело, это только на первый взгляд кажется, что легче легкого — стой, улыбайся, слоганы скандируй и листовки раздавай. Я как-то раз попробовала в студенческие годы поработать на промо на строительной выставке, подруга соблазнила. Три дня кое-как вытерпела и больше никогда-никогда в эти игры не играла! Вообще не люблю толпу…
Боткин принял сказанное как руководство к действию и тут же попытался свернуть с оживленной Маросейки в переулок.
— Мы просто гуляем или у нас есть конкретная цель? — поинтересовалась Ольга Борисовна.
После дождей с мокрым снегом ноябрь решил порадовать (или, правильнее сказать, побаловать?) москвичей погожими солнечными днями. Ольга Борисовна наслаждалась погодой, прогулкой и, в какой-то мере, обществом Боткина, напомнившего ей одного из робких кавалеров школьных времен. И вообще, во всем этом свидании было что-то школьное, подростковое. Взрослые все-таки больше тусуются по кабакам и клубам, это безденежные или малоденежные подростки склонны к долгим прогулкам. А с другой стороны — что плохого в этих прогулках? Одно только хорошее. Калории сжигаются, организм получает легкую приятную нагрузочку, на людей посмотреть можно и себя показать.
Впрочем, показывать особо было нечего. На что-то пафосно-шикарное Ольга Борисовна не рассчитывала, поэтому оделась просто — свитер, джинсы, короткая стеганая куртка, высокие ботинки-мартенсы. Сумку тоже взяла под стать — холщовый мешок с принтом. Джинсы были сине-голубыми, а свитер, куртка и ботинки — вишневыми, почти совпадающими по тону. Перчатками Ольга Борисовна пренебрегла, перчатки она носила только в морозную погоду.
У подобного прикида, при всей его невзыскательной простоте, был один существенный плюс — он молодил. Как минимум лет на пять. Не то чтобы Ольга Борисовна сильно комплексовала по поводу своего возраста (тридцать с маленьким хвостиком это совсем не возраст!), но тем не менее, тем не менее…
Боткин тоже был в джинсах и куртке, только в кожаной. То ли праздника ради (первое свидание — это всегда праздник, вне зависимости от того, последует ли за ним второе), то ли просто так он обмотал шею длинным радужно-разноцветным шарфом, концы которого развевались по сторонам. «У Айседоры Дункан [8] шарфик небось был покороче», — подумала Ольга Борисовна. Боткину, надо сказать, шарфик шел, в сочетании с бородой придавал его облику нечто богемное, делал его похожим на художника откуда-нибудь с Монмартра.
— Просто гуляем, — ответил Боткин. — Но и цель тоже есть, на Чистых прудах. Знакомясь с Москвой, я совершенно случайно набрел на одно милое заведение, этакая таверна в старом стиле, ну прямо как из «Острова сокровищ»…
— Пьяные мужики стучат кружками по столу и курят вонючие трубки с сигарами, — прокомментировала Ольга Борисовна. — А одноногий инвалид играет на аккордеоне…
— В «Острове сокровищ» не было никакого аккордеона, — робко возразил Боткин.
— Может, там еще и одноногого Сильвера не было?
— Сильвер был.
— То-то же! — победительно улыбнулась Ольга Борисовна. — Я же все помню, хоть и читала еще в детстве.
Сраженный ее логикой, Боткин умолк, а потом вдруг принялся объяснять, что Джон Сильвер, которого переводчик назвал «квартирмейстером», на самом деле был командиром пиратского десанта. Ольга Борисовна делала вид, что слушает, даже время от времени округляла глаза: «Да ну, в самом деле? Ах, как интересно!» Боткин вдохновился и с Сильвера перескочил на Стивенсона, автора «Острова сокровищ», затем вспомнил какую-то бутылку с чертом, которую непременно надо продать дешевле, чем купил, но тут Ольге Борисовне надоело, и она прибегла к испытанному способу переключения мужского внимания — остановилась, слегка развела руки в стороны, словно желая обнять весь мир, но не решаясь это сделать, и прочувственно сказала:
— Хорошо-то как! Не помереть бы от счастья!
— И впрямь хорошо, — согласился Боткин, широко улыбаясь. — Хороший город — Москва!
— Неужели? — усомнилась Ольга Борисовна.
— Хороший! — убежденно повторил Боткин. — А в… ты разве так не думаешь?
— Москва — удобный город. С коммунально-бытовой точки зрения. Метро, вода в кране, электричество, товарное изобилие, работу хоть какую всегда найти можно… Это все так. Но хорошим городом я бы Москву не назвала. Она недружелюбная, суетливая, выматывающая. Иногда я прямо физически ощущаю, как город пьет из меня силы. Город-вампир. И это с учетом того, что я родилась в Москве, и родители мои родились в Москве и даже кошка у нас была москвичка…
— Это как? — не понял Боткин. — Породистая какая-нибудь, с паспортом и родословной?
— Нет, самая обычная, только не с дачи привезенная, а дочь соседкиной кошки! — рассмеялась Ольга Борисовна. — Коренная, можно сказать, москвичка, а город свой не люблю. Но отдаю ему должное и ценю. Не без этого. В то же время я не мечтаю жить в какой-нибудь глуши, знаю, что жить там не смогу.
— А где бы хотелось жить? Так, чтобы все нравилось? — серьезно, без тени улыбки, спросил Боткин.
— Не знаю. — Ольга Борисовна действительно не знала, где бы ей хотелось жить. — Наверное, в каком-нибудь городе помельче, но не в захолустном, конечно… Не знаю. Может быть, в Мышкине?
Предположение было высказано исключительно забавы ради, чтобы лишний раз смутить Боткина. Его было очень приятно смущать, такого искреннего, непосредственного и совершенно не умевшего притворяться. Забавно, совсем как в «кошки-мышки» играть.
— В Мышкине у нас не просто хорошо, а замечательно! — Боткин проглотил наживку, не поняв, что это была наживка. — Только вряд ли тебе там понравится. У нас темп жизни совсем другой, размеренный, немного даже сонный, московского товарного изобилия нет, и хорошо оплачиваемую работу найти трудно. Но есть в нашем Мышкине своеобразная прелесть. Он уютный, выйдешь на улицу, а все равно чувствуешь себя, как дома. В Москве, конечно, иначе. Выйдешь за больничную территорию — и уже все, улица.
— А больница, значит, дом родной? — усмехнулась Ольга Борисовна.