На этот раз он решил не доверять дело случаю и подготовился основательно. В захваченной им с собой фляге плескалось вино с убойной дозой снотворного. Быстренько завершив с Айей, он наконец-таки добрался до заветной комнаты.
Прошерстить такое огромное количество гроссбухов за два-три часа, имевшиеся у него в запасе, было абсолютно нереально. Поэтому Сашка для начала попробовал найти нужный ему год — шесть тысяч восемьсот восемьдесят третий, тот самый год, когда Некомат профинансировал сначала Мамая, а потом и Михаила Тверского. Задаться такой целью было просто, гораздо сложнее оказалось решить эту задачу, потому что никаких отметок, похожих на обозначение года, на бухгалтерских книгах не оказалось.
Озадаченный, Сашка уселся на ближайший к стеллажу стол, поставил рядом с собой подсвечник и, взяв первый попавшийся том, принялся листать его. В принципе систему, по которой велись записи, он понял достаточно быстро и, просматривая сейчас графу расходов, искал суммы, на несколько порядков отличающиеся от среднестатистических. В конце концов, даже если он не сообразит, как расставлены книги по годам, за три-четыре таких посещения он переберет весь стеллаж. Итак, решение было принято и теперь только оставалось его осуществить. Перелистывая книгу, наконец-то он наткнулся на обозначение месяца, а затем и на год. Получалось, что на одну книгу приходилось три с половиной — четыре месяца.
Сашка только собрался слезть со стола, чтобы определиться с местонахождением нужного гроссбуха, как услышал негромко произнесенную, но четкую команду:
— Сидеть на месте! Не шевелиться! — Он не видел человека, отдавшего эту команду, а видел лишь яркий пучок света, бьющий ему прямо в глаза. Видимо, лампа, которой воспользовался этот человек, была оснащена отражателем. — У меня в руках заряженный арбалет. Малейшая попытка сдвинуться с места — и я всажу в тебя стрелу.
Голос говорившего был спокойным и уверенным, и Сашка сразу же поверил, что именно так он и поступит. Первым его побуждением было соскользнуть со стола на пол, но Сашка себя остановил. Если б человек хотел убить его, он бы это уже сделал. Раз не сделал, значит, хочет о чем-то поговорить. Следовательно, у Сашки еще будет уйма возможностей расправиться с ним. Его противник действительно оказался и любопытным, и словоохотливым.
— Так кто ты такой? Зачем забрался в бухгалтерию и что ищешь в конторских книгах? — Вопросов было слишком много, но человек и не дал Сашке возможности на них ответить, а продолжал говорить сам: — В городе все считают, что в подвалах Некомата хранятся несметные сокровища. И не реже одного раза в год находится смельчак, готовый туда проникнуть и поживиться Некоматовым добром. Все они, как люди неизобретательные и примитивные, предпочитают действовать через нашу Айю. Бог даровал ей безграничное чувство любви, а дьявол сделал так, что она лишена возможности забеременеть. В результате получилась настоящая фурия, способная своей любовью довести до смерти любого мужчину. Все наши знают об этом, поэтому ведут себя так, чтобы не дать Айе ни малейшего намека на заинтересованность в ней. Но иногда все-таки ее глаза начинают светиться дьявольским огнем — это значит, что у нее появился объект, на который она теперь может излить бездонную чашу своей любви. Бедная Айя! Хоть бы раз ей попался приличный человек. Так нет же! Все мошенники и грабители. С помощью Айи они легко попадали в дом и надеялись, что так же легко попадут в подвал, где хранится золото. Но редко кому из них удавалось вырваться из ее объятий. А если кому и удавалось, то он, к своему несчастью, встречался со мной. Дело в том, что я не пью пива. А снотворное Айя имеет обыкновение подсыпать именно туда. Так что тот, кто так рвется в Некоматовы подвалы, так в них навечно и остается.
Ты же оказался совсем непохож на других. Мало того что сумел так легко избавиться от нашей красавицы, так ты еще и пошел в другую сторону. Ты заинтересовал меня. Ты пошел не в подвал, а в бухгалтерию. Что тебе здесь надо и кто ты?
— Ну да, — легкомысленно ответил Сашка, — я тебе скажу, а ты меня тут же и пришьешь. Так что помучайся. Ничего ты от меня не услышишь.
— Гм… — На этот раз в голосе уже прозвучали нотки сомнения. — Ты ведешь себя так, как будто знаешь всю правду. В колыванской конторе Некомат никогда не держал много денег. А два с небольшим года назад и эти малые средства были увезены отсюда. Так что в нашем подвале пусто.
— А я знаю, — усмехнувшись, уверенно сказал Сашка. — Я даже знаю, куда пошли увезенные отсюда деньги. Мамаю и Михаилу Тверскому.
— От… Откуда ты знаешь, незнакомец? Кто ты? — Теперь в голосе явственно завибрировала струнка страха и неуверенности.
Впоследствии Сашка и сам не мог понять, что именно заставило его ответить так, как он ответил. Разве что пресловутый внутренний голос? Как бы то ни было, но ответ его прозвучал внушительно и грозно.
— Я Тимофей Воронцов-Вельяминов, сын последнего законного ордынского царя Василия Васильевича Воронцова-Вельяминова. А ищу я доказательства измены подлеца Некоматки.
Луч света дрогнул и перестал бить прямо в глаза.
— Ваше величество… Государь, прости меня грешного, что не распознал тебя. Я — холоп твой, Оська Жидовин. Служу у Некомата Сурожанина управляющим колыванской конторой.
Послышался глухой стук, видимо, человек положил на пол арбалет и опустил фонарь. Сашка поднял вверх свой подсвечник. У противоположной стены распростерся на полу коленопреклоненный человек.
— Встань, Осип, — повелел Сашка. — Поедешь со мной к князю Дмитрию. И захвати с собой книги, где записаны траты на Мамая и Михаила Тверского.
Некомат, по словам Осипа, должен был находиться сейчас в Костроме, поэтому всю дорогу гнали день и ночь, не задерживаясь на ямских станциях и приплачивая за содействие станционным смотрителям и за лихость — ямщикам. В великокняжеской столице были ранним воскресным утром, войдя в город сразу же после открытия городских ворот. По улицам плыл густой колокольный звон, сзывая прихожан на заутреню. Хлопали калитки и двери, выпуская на улицу празднично наряженных горожан, целыми семействами направлявшихся в церкви.
Кремлевские ворота распахнулись прямо перед путниками, как бы приглашая их войти, но, как только они приблизились к воротам, дорогу им преградили скрещенные бердыши, опущенные стражниками.
— Слово! — грозно потребовали они.
— Не знаем мы слова, — с досадой ответил Сашка. — Прибыли мы издалека с важным делом к великой княгине.
— Отойди в сторону, не загораживай проход, — потребовал один из стражников.
Из караулки, видя, что у ворот произошла какая-то заминка, вышли еще двое стражников.
— Эй, кмет, [25] — командирским голосом потребовал Адаш, — вызови-ка мне начальника караула.
Начальника караула и вызывать не пришлось, так как он уже вышел из караулки и подходил к своим воинам.