– Браслет наручный. Оловянный, неширокий. На нем коротконогая собака изображена с длинным хвостом. Вроде безделица копеечная, но он мне дорог. Понимаешь, Надей?
– Чего ж не понять. Подозреваешь кого?
– Да. Мы с ребятами думаем, что это дело рук Ваньки по прозвищу Рыжий. В тот день, перед тем как в кабак зайти, я с ним о чем-то беседовал. Ребята не слышали, а я ничего не помню. – Валентин постучал себя пальцем по лбу. – Забыл.
– Бывает, – согласился с ним Надей. – Приметы этого Ваньки?
– Здоровый бычара. В плечах – во! Росту – вот такого. – Валентин задрал руку вверх, чтобы обозначить Ванькины габариты. – Годов ему двадцать пять – двадцать восемь. Рыжий, как огонь. Брови, ресницы тоже рыжие. Рожа вся в конопушках. Одежда… Не скажу какая…
– Неважно. Занимается чем, знаешь?
– Бог его знает, чем он сейчас занят, а в лето – гребцом ходил в артели у кормщика… Дай бог памяти… Ага! Дедом его все называли. Пожилой такой… А вот имени не помню… – Валентин виновато пожал плечами.
– Почему в околоток не явился и не заявил открыто? – поинтересовался Надей.
Вот черт! Ну какое ему дело, казалось бы? Тебе платят, чтобы ты сделал определенную работу. Хорошо платят. Подходят условия – берись. Не подходят – не берись. И чего тут турусы на колесах разводить? Почему да зачем… Валентин хотел вспылить, но сдержался. Ответил ему правдиво, вернее, почти правдиво:
– Я из дому ушел. Втихаря, никому ничего не говоря.
Надей скупо, одними лишь углами рта ухмыльнулся.
– Хм-м… Думал, сейчас врать станешь. Сегодня мы бумагу получили. Мудр Лукич Митряев заявил, что сын его Михайла исчез бесследно неделю назад.
Все ж таки профессия накладывает свой отпечаток на человека. Общаясь сейчас с Надеем, городовым стражником, живущим в шестнадцатом веке, Валентин буквально видел перед собой их ялтинского участкового дядю Лешу. Тот тоже так ухмылялся и вопросики любил задавать с подковыркой. Мент, он и в Африке мент. Хороший мент, разумеется. Впрочем, продажные менты тоже везде одинаковы.
– Донесешь на меня? – бросил ему вызов Валентин.
– В зависимости от того, что ты мне расскажешь. Но… Не думаю. Ты Силкин товарищ. А Силка хоть и лоботряс, но не дурак и не подлец. Если б ты был неправ, он бы тебя уговорил вернуться домой.
Что ж, вполне понятная позиция. Старший брат доверяет младшему.
– Ты действительно хочешь узнать, почему я из дома сбежал?
Надей лишь пожал плечами.
– Я думаю, что ты сам хочешь рассказать мне об этом. Во всяком случае, не для того, чтобы в Индию за лалами отправиться.
Ай да Силка – балаболка! И про Индию успел братану своему растрепаться!
– Да ну… Индия – это так, детство. Ты знаешь, что Мудр не отец мне, а отчим? – Вместо ответа Надей утвердительно кивнул. – Я тут заявил ему, что хочу работать в семейном деле и на все готов. На любую работу. А на следующее утро подслушал, как он велит приказчику своему везти меня в Вологду, якобы кожевенному делу учиться. А там подпоить меня да и бросить на морозе. Я уж не стал дожидаться, пока они меня порешат. Вот и драпанул.
– Гм-м… Что-то подобное я и предполагал. С Мудром Лукичом связано несколько подозрительных смертей, но мои подозрения так и остались подозрениями. Но уж больно вовремя те люди умирали. К выгоде для Мудра Лукича. Но все своей смертью. Гм-м… – Надей сделал небольшую паузу. – Так, может быть, и не Ванька тебя по голове огрел, а люди Мудра Лукича?
– Может быть, – согласился с обыщиком Валентин. – Но они вряд ли сняли бы с меня браслет. Цена-то ему – полушка.
– А Ванька тогда зачем взял? Ему зачем такая дешевая безделица?
Валентин и не заметил, как сам угодил в ловушку, расставленную Надеем. «Чертовы ментовские штучки! Так он у меня вытянет и то, что я сам тот браслет украл!»
– Ванька – дурак! – безапелляционно заявил Валентин. – Может, решил, что это серебро. Может, еще какую-нибудь дурь. Типа браслет – волшебный. Мало ли что дураку в голову придет.
– Ага, ладно, – согласился с ним обыщик. – А с Ванькой-то ты давно знаком?
– Летом Мудр меня отправил с приказчиком в Орел за зерном. А Ванька на той расшиве гребцом был.
– Там-то он браслет у тебя и приметил. Да?
– Ну да… – подтвердил Валентин.
– А браслет тот у тебя откуда?
Валентин на мгновение замялся, но тут же, взяв себя в руки, уверенно заявил:
– Там же, в Орле, и купил.
– И он действительно не волшебный?
Вот далось ему это волшебство!
– Чушь это! Никакой он не волшебный. И вообще я в волшебство и тому подобное не верю.
– Согласен. Но чем же тогда так ценен для Ваньки копеечный браслет, что он готов человека за него убить?
– Говорю ж тебе, дурак он. Вот и все.
– Но браслет этот ты все ж таки хотел бы себе вернуть. Несмотря на то что он копеечный и вовсе даже не волшебный. Да?
«Ну что поделаешь с этим ментом? Пора, однако, сворачивать эту беседу, – решил Валентин. – Не то я разболтаю все: и про кражу в Орле, и про Лобова, и про полеты во времени…» Валентин постарался скорчить гримасу безразличия.
– Да мне важно узнать, кто меня убить пытался. А если у него мой браслет или моя одежда обнаружится, так это будет доказательством вины того человека.
Надей вновь покивал, соглашаясь с доводами Валентина.
– А как же ты, Михайла, умудрился не замерзнуть в ту ночь?
– Мужик меня какой-то обнаружил и в церковь Михаила архангела отволок. – Упоминать Василия Блаженного Валентин не стал, опасаясь, что этот факт вызовет новую серию вопросов. – Сторож там – дядька Кондрат. Вот у него в будке я и отогрелся.
– Ладно. Найду я твоего Ваньку. Но… Брать его мне не за что, сам понимаешь. Дела-то нет.
– Угу, понимаю.
– Силке сообщу, а там подумаем вместе, как пощупать этого Ваньку. Ведь вы ж теперь каждый день вместе?
– Угу…
– Пусть Силка ко мне в околоток забегает. – Надей залез в карман, вытащил оттуда рубль, полученный от Валентина, покрутил его между пальцами и вновь опустил в карман. – Это хорошо, что вы нашли себе занятие. Уж, во всяком случае, лучше, чем лодырничать да пьянствовать. По крайней мере, заработок. И, как вижу, приличный. Но… Ты думай, Михайла, думай. Ты же в вашей шайке голова?
– Вроде того.
– Стаканчики эти ваши… Дело, конечно, это не запрещенное, но… Чувствую, ненадолго это. Как начнут о вас в городе говорить, так и запретят эту вашу… забаву. Больно у нее душок нехороший. Уж попы-то точно как прознают, так сразу вой подымут. Если уж они шахматы запретили… Одним словом, хорошо бы вам внешность свою как-то менять. Переодеваться, что ли… и имен своих никому не говорите. А то, боюсь, как бы потом скрываться не пришлось. Да тебе, Михайла, и сейчас скрываться надо. Но в нашем околотке я бумаге той хода не дам, так что наши стражники искать тебя не будут. А в город ты лучше и не суйся. Понятно?