И каждый шаг его теперь осмыслен и осознан.
И он радуется уже не былой уютной надежности, а своей новообретенной готовности отвечать на все новые вызовы.
Путник продолжает странствие. И жалуется теперь не на уныние и скуку, а на усталость. Но когда приходит такая минута, он отдыхает, тешит взор красотой того, что вокруг, и следует своим путем.
И вместо того чтобы всю жизнь разрушать пути, по которым побоялся пройти, он приучается любить путь, которым теперь следует.
Пусть даже конечная цель кроется во мраке. Пусть даже в какую-то минуту он принял неверное решение. Господь при виде его отваги дарует силы исправить ошибку.
И теперь душу его томит не то, что с ним теперь происходит, но страх, что он не будет знать, как поступить. Однажды решившись следовать своим путем, он лишается выбора, он обнаруживает непреклонную волю, и события подлаживаются к его решениям.
«Трудность» — так называется старинное орудие, созданное для того лишь, чтобы помочь нам определиться, кто же мы такие.
Религия учит, что только верой и преображением можно приблизиться к Богу, Вера говорит, что мы ни на миг не останемся в одиноком забвении. Преображение заставляет нас полюбит тайну.
А когда все словно тонет во мраке, когда мы чувствуем, что беззащитны и бесприютны, мы не станем оглядываться назад, боясь увидеть, как сильно преобразились наши души. Мы будем смотреть вперед.
Мы без страха смотрим в завтрашний день, ибо знаем: есть Тот, Кто позаботится о нас.
И Он пребудет с нами всегда.
Он защитит нас от бед.
И даст силы достойно их пережить.
И мы пройдем дальше, чем думали. Отыщем место, где рождается утренняя звезда. И удивимся, что добраться туда оказалось проще, чем мы себе представляли.
Незваная Гостья приходит и за теми, кто меняется, и за теми, кто — нет. Но первые, по крайней мере, могут сказать: «Жизнь моя была полна, и благодать я не расточил впустую».
Ну, а тем, кто считает, что приключения опасны, я говорю: вам остается рутина, она убивает гораздо быстрее, до срока.
Тут кто-то из толпы попросил:
— Сейчас, когда гнетет ужас, так хочется возвысить дух. Расскажи нам о красоте.
И Копт ответил так:
— Принято говорить: «Важна не внешняя красота, а внутренняя».
Так говорят, но это неправда.
Будь так, разве цветы старались бы привлечь внимание пчел?
И разве капли дождя при встрече с солнцем превращались бы в радугу?
Ибо природа жаждет красоты. И умиротворяется лишь когда ее обретает.
Внешняя красота — это видимая часть красоты внутренней. А та видна по свету, что лучится из наших глаз. Не имеет значения, если человек одет как оборванец, или не подражает тем, кого принято считать образцами изящества, или не задумывается о впечатлении, которое производит. Глаза — зеркало души, и они отражают все, что кажется потаенным, но — подобно зеркалу — они отражают и того, кто в них смотрит.
И если в душе у этого человека царит мрак, в чужих глазах он увидит лишь собственное безобразие. Ибо, как и всякое зеркало, глаза возвращают каждому из нас отражение нашего лица.
Красота присутствует во всем творении. Опасность в том, что мы, люди, порой отдаляемся от Божественной Энергии и доверяемся чужим суждениям.
Отрицаем собственную красоту, потому что другие не могут или не хотят ее признавать. И вместо того чтобы принять себя такими, каковы мы есть, тщимся подражать тем, кто вокруг.
Стараемся быть похожими на тех, про кого все говорят: «Как он хорош!» — и мало-помалу наша душа истощается, наша воля скудеет, и весь запас сил, дарованный нам, чтобы сделать мир более прекрасным, растрачивается впустую.
Мы забываем, что мир таков, каким мы его себе представляем.
И вот уже мы — не лунный свет, но его отражение в луже. А ведь наутро, когда взойдет солнце, лужа бесследно испарится.
И все потому, что кто-то когда-то сказал: «Ты уродлив». Или: «Она прекрасна». Двух слов довольно, чтобы уничтожить нашу веру в себя.
Вот это и делает нас безобразными. Вот это и отравляет горечью.
В такие минуты мы ищем утешение в так называемой мудрости — в обширном наборе фраз, заботливо собранных теми, кто старается дать точные определения миру вместо того, чтобы почитать великую тайну жизни. Там правила, уставы, мерки и вся прочая совершенно ненужная кладь, призванная установить образцы поведения.
Эта ложная мудрость твердит: не заботьтесь о красоте, ибо она — поверхностна и преходяща.
Это не так. Все что ни есть под солнцем — от птиц небесных до гор, цветов и рек, — отражает чудо творения.
Если мы не поддадимся искушению согласиться с правом других определять, кто мы такие, мало-помалу мы добьемся того, чтобы свет сияющий у нас в душе, стал виден и окружающим.
Тогда Любовь, проходя мимо, скажет: «Как я раньше тебя не замечала?»
А душа ответит: «Я здесь, просто вглядись внимательней. Нужно было, чтобы ветерок прочистил твои запорошенные пылью глаза. А теперь, когда ты меня признала, не покидай меня, ведь каждый из нас взыскует красоты».
Красота обитает не в одинаковости, а в различиях. Невозможно представить себе жирафа без длинной шеи или кактус без колючек. И то, что вершины окружающих нас гор — разной высоты, придает им особую значительность. Если бы рука человека попыталась сделать их одинаковыми, их вид не внушал бы такое почтение.
Дивит и привлекает как раз то, что кажется несовершенным.
Глядя на кедр, мы не думаем, что все ветви должны быть одной длины. Мы думаем о мощи этого дерева.
Когда верблюд пересекает пустыню, доставляя нас к месту назначения, мы не думаем: «Он горбат, и у него такие уродливые зубы». Нет, мы говорим себе: «Он достоин моей любви за верность и помощь. Если бы не он, я не познал бы мир».
Солнечный закат прекрасней, когда небо покрыто облаками разного размера и разных очертаний, потому что только так солнце может осветить все многообразие цветов и оттенков, из которых состоят мечты и рождается поэзия.
Достойны жалости те, кто думает: «Я некрасив, поэтому Любовь не постучит в мою дверь». На самом же деле Любовь стучала — но ей не открыли, потому что не были готовы ее принять.
Они были слишком озабочены тем, чтобы вначале прихорошиться, в то время как и без того были хороши.
Они пытались подражать другим, тогда как Любовь искала нечто особенное.
Они старались отражать идущее извне, забывая о ярком Свете, что идет изнутри.
И сказал некий отрок, который должен был этой ночью покинуть город:
— Я никогда не знал, какой путь избрать.