Капитан Акимов потом так и не вспомнил, как ему удалось преодолеть расстояние до стрелков чуть ли не быстрей коней, но срубив саблей первого же попавшегося под руку, выкрикнул:
– Живьем кого-нибудь возьмите!
Бабахнул рядом выстрел, и добрейший доктор Ипполит Станиславович откликнулся с извиняющейся улыбкой:
– Простите, господин капитан, но уж больно удачно лег на мушку.
– Покойников будешь допрашивать, паразит?
Сергей Викторович беспокоился напрасно – гвардейцы были в курсе талантов милейшего доктора Муховецкого и не добивали раненых, справедливо полагая, что воры не достойны облегчения участи. Мало того, даже оттаскивали в сторону разъяренных большими потерями французов, не гнушаясь прикладами разъяснить их неправоту.
Все происшествие поместилось в двенадцать минут – ровно такой была разница между стрелками остановившихся в падении часов Александра Юрьевича Кулькина и шикарным брегетом, снятым им с одного из убитых злоумышленников.
– Красиво живут, сволочи, – заметил Акимов. – Цепочка-то в палец толщиной.
Итоги скоротечного боя оказались неутешительными – хотя нападавших и выбили подчистую, захватив троих пленных, но вот собственные потери… Среди французов пережило ту безоружную атаку чуть больше половины – восемнадцать человек из тридцати двух начавших ее. Еще восемь погибло при взрыве наехавшей на фугас императорской кареты. Да и черт с ними, их не жалко, пусть хоть сотнями дохнут… Вот среди своих – боевые товарищи, с которыми прошли петербургскую осаду… эх…
– Там Багратион. – Голос младшего лейтенанта Кулькина вывел капитана из забытья.
– Что?
– Петр Иванович убит.
– Как?
– Закрыл собой Бонапартия… суку, – Александр Юрьевич тяжело вздохнул. – Как бы самосуда не случилось.
– Какого хрена?
Акимов поспешил к дороге, где вокруг возка с Наполеоном собрались шумящие гвардейцы.
– На кол его, собаку! – раздавались крики.
– Повесить скотину! – Другие были более милосердны.
– Молчать! – быстро сориентировался Сергей Викторович. – Какого хрена?
Молчание было ответом. Молчание, и вид лежащего на снегу Петра Ивановича, укрытого простреленным в нескольких местах полушубком.
– Всем в сторону! Французов под арест! Пленных сюда!
* * *
Спустя час
– Ты, милок, не стесняйся, тут все свои.
Ласковый голос человека, будто в насмешку представившегося врачом, ввинчивался в мозг лежащего голым на брошенной в снег шинели пленника. И не уйти от того голоса в блаженную бессознательность – проклятый палач достанет и с того света, заставив отвечать на вопросы.
– Имя, звание?
И не хочется говорить, но воткнутые извергом серебряные иголки лишают воли и права выбора. Хриплым голосом допрашиваемый выдавил:
– Отставной прапорщик Чижов.
– Ну-с, с почином, сударь! – торжествующе произнес человек в круглых очках и обратился куда-то в сторону: – А вы, Сергей Викторович, о каких-то мамонтах изволите толковать.
– Не отвлекайтесь, Ипполит Станиславович, – откликнулся невидимый Чижову собеседник доктора. – Кто, куда, зачем?
– Так он уже представился.
– Замечательно, теперь пусть говорит.
– Это мы запросто. – Муховецкий достал из черепахового футляра еще одну длинную иглу и улыбнулся отставному прапорщику. – Сударь, даю гарантию, что в случае искренних и правдивых ответов вы умрете быстро и безболезненно.
– Это нечестно! – Чижов побагровел, дернулся, но тело не слушалось. – Я требую справедливого суда.
– Чего вы требуете? – искренне изумился доктор.
– Суда.
– И Его Императорское Величество в качестве защитника? Не валяйте дурака, любезный, и имейте мужество умереть достойно.
Такая постановка вопроса Чижову решительно не нравилась, но его личное мнение мало кого интересовало. То есть вообще никого. С каждой иголкой, воткнутой доктором по одному ему известной системе, отставной прапорщик терял волю и становился все словоохотливей.
– Что значит, никаких поляков? – удивился чуть позже капитан Акимов. – Ипполит Станиславович, голубчик, вы уж поспрашивайте точнее.
Можно было понять огорчение Сергея Викторовича – из допроса пленного совершенно не вырисовывалось никакой политики, и за покушением на Наполеона не торчали польские или английские уши, как бы их ни хотелось увидеть. Увы, все проще, банальнее и гаже.
Взрывы и засада организованы всего лишь с целью личной мести императору Павлу Петровичу, пусть даже вот таким опосредованным образом. Изгнанный с позором год назад смоленский полицмейстер господин Хомяков, чудом тогда избежавший суда, собрал в шайку исключительно родственников. Многочисленных, надо заметить. А уж раздобыть десяток пудов пороху не составляет труда для предприимчивого человека. Притащили, закопали, взорвали… А три взрыва – для пущей надежности. И не то чтобы горели желанием убить Наполеона, просто любой результат принес бы ухудшение в отношениях России и Франции.
– Войну хотел вызвать, сволочь? – сплюнул Акимов.
– Да ничего они не хотели, Сергей Викторович, – пояснил доктор. – Просто нагадить и смыться, вот и всех делов. Свинская человеческая натура требует мести.
– Мстят только свиньи?
– Ни в коем разе! Существует понятие праведной мести, вот она вполне прилична и уважаема.
– Про британцев спросите, Ипполит Станиславович, – продолжал настаивать капитан. – Без их участия ни одна гадость в России не обходится.
– Англичанка всегда гадит? – усмехнулся доктор.
– Именно. Откуда они знали о маршруте и времени?
Увы еще раз, но дальнейший вопрос окончательно разочаровал Сергея Викторовича – отставной прапорщик признавался в чем угодно, включая убийство Авеля ослиной челюстью, но упорно не хотел обнаруживать связь с англичанами или поляками. Последние, в силу их природной злокозненности, предпочтительнее.
– Кончайте его, Ипполит Станиславович, – махнул рукой Акимов.
– Совсем? – переспросил доктор.
– Нет, черт побери, по частям! – не удержался от ругательства капитан и обернулся к спешащему младшему лейтенанту Кулькину. – Что там опять случилось, Александр Юрьевич?
– Французы бунтуют, требуют назад поворачивать.
– Неймется?
Кулькин развел руками, показывая полное непонимание французской логики. А есть ли она у французов вообще, та самая логика?
Порядок пришлось наводить самым решительным образом – капитан лишь заглянул в возок с лежащим бледным Наполеоном и отдал приказ стрелять. Стоявшие наготове гвардейцы с охотой сделали залп…