— Это еще что такое?
— Мясо… — удивленно ответила женщина, странно посмотрев на меня. Мол, не видишь, что ли? — Твои воины сходили на охоту, убили двух оленей, вырезали лучшие куски и привезли. А что такое? Ты не любишь оленину?
— Люблю… это я так. Привиделось кое-что.
— Понятно… — протянула Асанта. Ей явно было ничего не понятно, но что еще сказать-то? — Сейчас мы настругаем мяса, пожарим на углях, добавим соусов, овощей, положим на лепешки, будет очень вкусно. Ты проголодался?
Я вдруг почувствовал сильный голод, о чем тут же и сказал женщине. Все засуетились, как ни странно, Аранна тоже. Она занималась хозяйством вместе с остальными — резала мясо, овощи.
— Аранна, а как ты с ними общаешься-то? Ты же не понимаешь ни слова?
— Кое-что уже понимаю, но в основном жестами. Женщины всегда найдут общий язык.
— Ага. Особенно после того, как набьют друг другу морды, — усмехнулся я. — А где Алдан и Каран?
— Они пошли к ручью — все перемазались в крови. Моются и отстирываются. А чего не спрашиваешь, где Бабакан?
— Да знаю я. Небось к бабе какой-то завалился.
— Точно. Вразнос пошел — дорвался, понимаешь… Сказал, что ночует у одной вдовушки.
— Да пусть себе… Ему тоже надо расслабиться.
Незаметно подкрался вечер. На краю деревни — хорошо хоть не рядом с нами — разожгли костер, там шел пир по случаю ухода Сарка в мир иной. Я боялся и представить, что там происходит. И уж тем более не хотел участвовать в этом «торжестве».
Крики пытаемых жертв доносились даже сюда, Аранна вздрагивала, прислушиваясь, остальные женщины сидели у себя на половине, несмотря на то что Сарк раньше был их мужем, — нынешний муж не пошел на торжество, а значит, и им сидеть дома. Вероятно, они расстроились, что не участвовали в таком знаменательном событии, а может, им было все равно.
Их понятия о жизни и смерти сильно отличались от понятий людей, эльфов и гномов, для них это был переход в более радостный мир, где будет вдоволь еды, удовольствий и развлечений, — чего плакать? Что-то подобное, вспомнилось мне, я видел как-то раз по телевизору: племя индейцев хоронило своих умерших с песнями, плясками, весельем — чего расстраивать покойника своим грустным видом?
Спали мы с Аранной отдельно от всех, в «спальне» за занавесями. Впервые за много времени мы занялись любовью спокойно, с расстановкой, без оглядки на лежащих неподалеку друзей — хотя, впрочем, и тут уединение было чисто иллюзорным, каждый звук доносился в тишине ночи как из громкоговорителя. Но что поделаешь, природа берет свое… Друзья спали в «гостиной» и демонстративно похрапывали, чтобы не смущать нас. А может, и правда так устали, что дрыхли как мертвые.
Ночью мне снились какие-то кошмары: я от кого-то убегал, то на кого-то нападал, то какие-то странные фигуры преследовали меня. Потом мне приснился Амалон — он положил мне руку на голову и сказал: «Твое время еще не пришло, не бойся. Ты победишь этого шамана!» Я успокоился… и проснулся посреди ночи, рядом с сопящей удовлетворенной Аранной. Я вспомнил весь сон, мне стало хорошо на душе — даже с той стороны друзья поддерживают меня, — и я снова уснул.
Утро встретило кудахтаньем кур, криками женщин, гоняющих развлекающихся пацанят. Я так и не познакомился с ними, как-то было не до того. Да еще казалось странным — ну как я подойду и скажу: я новый муж твоей мамы, после того как убил твоего отца. Мне это было дико, и я отодвинул проблему на далекое будущее — все равно скоро уходить, а оно как-нибудь само и рассосется. Может быть.
Мы уселись завтракать, и Каран спросил меня:
— Какие планы, командир? Надолго мы тут задержимся?
— Да, хотелось бы знать, что нам предстоит? — поддакнул Алдан, прожевывая кусочек лепешки со сливками. — Так-то тут неплохо, но неизвестность беспокоит.
— Планы? План такой — сегодня убить шамана этого племени, оставшись при этом в живых.
Каран закашлялся, подавившись куском мяса:
— Умеешь ты удивить. Я тебе это уже говорил?
— Раз десять. А может, больше. В общем, дела, ребята, такие…
Я обрисовал друзьям, как обстоят дела, они нахмурились, а потом Каран спросил:
— А что с нами будет, если ты проиграешь бой?
— Зря хоронишь раньше времени, — усмехнулся я, — но вопрос закономерный. Плохо будет. Скорее всего, вас принесут в жертву кому-нибудь из богов — их тут до хрена, и все любят свежие сердца. Ваши пойдут вне конкуренции — белых людей тут мало, так что… вы деликатесы. Ну а Аранна будет услаждать шамана изысканными сексуальными игрищами. Или его сынка.
— Тьфу, как гадко сказал! — сплюнула эльфийка. — Я ему услажу — отрежу все, что ему мешает жить спокойно. Впрочем, ты же не захочешь, чтобы твои жены услаждали старого шамана?
— Хм, да как-то нет желания.
— А может, его просто подстрелить? — практично осведомился Алдан. — Всадить ему стрелу в глаз, и нет проблемы?
— Тогда будет проблема со всем племенем. Мне не улыбается бегать по континенту, ожидая, когда эльфы или орки воткнут стрелу в мой нежный зад. Да ладно вам — я тоже как бы не дитя, обломается этот урод!
— Надеюсь… — угрюмо сказал Каран. — Мне мое сердце дорого, как-то не хочется, чтобы его трогал мерзкий старик немытыми руками.
— В общем, ждем, готовимся ко всему. Наверное, меня пригласят на бой… не знаю, как у них тут все это обставляется — процедура вызова и так далее. Бабакана, жаль, нет, его предупредить надо.
— О чем предупредить? — прогудел сзади знакомый голос. — Я и так все знаю. Сегодня ты надерешь зад шаману. Чего ты так распереживался? Я в тебя верю.
Гном уселся у очага:
— Уф-ф, ночка была. Эх, знойная вдовушка попалась! А сильная! Почти как я. Славно покувыркались. Есть что-нибудь пожрать?
— А чего, тебя вдовушка не покормила, что ли? — фыркнула Аранна. — Плохо старался, видать.
— Да я еле убежал — не до еды было! Она бы меня до смерти заездила! Чудом ушел!
Гном радостно заухал, его смех подхватили остальные друзья, а я задумался: смех смехом, но чего предстоит? Хуже всего, когда от тебя зависит судьба, да и сама жизнь остальных людей. А что, я разве не привык к этому в армии? Ну да… Но там по-другому все. Впрочем, какого черта я занимаюсь самокопанием и расслабляюсь — ну нет у меня права на гибель! А значит, должен выиграть. Аминь.
Мы еще посидели, поговорили о том о сем, я собрался сходить в гости к сыну вождя, когда он явился ко мне сам. Поприветствовав меня и остальных, Крант сказал:
— Там шаман вызывает тебя. Стоит на том месте, где вчера развлекались по поводу похорон Сарка, у погребального костра, и завывает. Кричит, что ты побоишься идти к нему, так как ты жалкий белый лгун. Все попрятались — боятся проклятия. Вдруг промахнется в тебя и попадет в них. Ну что, пойдешь? Он ведь не успокоится.