– Даже на подоконнике растут.
– Во, а ты говоришь… Забирай девку! Любит ведь она тебя.
– Меня? – переспросил Николай. – За что?
– Вот и спросишь. – Водяной оглянулся на приближающихся всадников, пнул на прощание голову колдуна и с громким бульком нырнул в Шолокшу.
…Усталость бессонной ночи сказывалась – отчаянно зевая с риском вывихнуть челюсти, Николай отдавал последние распоряжения. Как и предсказывал водяной, все ощущали себя виноватыми и старались быть полезными хоть сейчас. Русалку, что так и не пришла в себя, сразу окружили теплом и заботой.
– Не перестарайтесь с одеялами, – предупредил Шмелёв, которому волхв обрабатывал мелкие порезы чем-то едким и вонючим. – Перегреете девку, помрет ненароком от вашего лечения.
– Чай, мы с понятием, – оправдывался домовой Тимоха, незаметно задвигая ногой под кровать медвежью шкуру. – Учены мы.
– Знаю ваши понятия и ученость. Давай, выметывайся отсюда, лекарь хренов.
– И я? – переспросил Серега.
– И ты такой же. Дайте отдохнуть спокойно.
Быстро всех вытолкал и завалился спать, положив под подушку два заряженных огнестрела. И еще долго ворочался – напряжение уходило медленно, с нервной дрожью и гулом в ногах. И наконец провалился в сон, тяжелый и беспокойный, со смятыми простынями и скрежетом зубов, с матерной бранью, которая заставляла стражей за дверями уважительно покачивать головой.
А проснулся от странного ощущения неудобства и тесноты. И левый бок, ноющий от вчерашнего удара, приятно холодило. Коля сладко потянулся и замер, когда его локоть уперся во что-то мягкое. Скосил глаза – рядом, уткнувшись носом чуть ли не ему в подмышку, уютно посапывала русалка. Правда, одетая. Или они прямо так и рождаются в привычных бесформенных хламидах? Хотя… почему бесформенных? Под натянувшейся в нужных местах тонкой тканью обрисовывается очень даже заманчиво. А на ощупь? Нет, нельзя. Но, с другой стороны… Да, и с другой стороны все аккуратно и аппетитно.
И вообще, какого черта к почти женатому мужчине в постель залезать? Нет, понятно зачем, но и предупредить могла. Тут, как в колхоз – дело добровольное. Но хороша, чего не отнять. На оставшуюся в будущем жену похожа. Даже имя почти одно… Яна. Стоп, а вдруг это ее прапрапра… много раз, бабушка? Батюшки-светы, тут геронтофилией попахивает. Сколько ей лет?
Шмелёв бесцеремонно растолкал незваную гостью. Та с готовностью распахнула зеленые глаза – ясное дело, не спала. Притворялась. И тут же прижалась еще крепче, положив голову на грудь.
– Погоди, подруга, – отстранился Николай. – Ты ничего не попутала? Хорошо, видно, о камень приложилась. Это моя кровать!
Русалка скромно потупила взор и мило улыбнулась.
– Хоть бы покраснела ради приличия.
– Мы не краснеем – кровь холодная, – пояснила Яна.
– Будто у рыбы? Или у жабы?
– Нет-нет, – поспешно заверила русалка и попыталась полностью вскарабкаться на Колю.
– А по ушам кому-то?
Девушка покрутила головой по сторонам в поисках этого кого-то, не нашла и продолжила атаку, предприняв попытку прорвать оборону на флангах. Но была с некоторыми потерями остановлена на дальних подступах к не сдающейся крепости.
– Нет уж, погоди, дорогуша, еще успеешь лишить меня невинности.
– Правда? – В глазах русалки вспыхнула отчаянная надежда.
– Конечно, нет. И не лови на слове. Скажи лучше – с какой целью сюда пробралась? – Ага, румянец все же проступил, не помогла холодная кровь. Да и холодная ли? – Молчишь? Ну и молчи себе на здоровье, только на другой кровати. Давай-давай, шевели ластами.
Яна тяжело вздохнула и пошлепала босыми ногами через всю горницу к противоположной стене.
– Стой! – крикнул вслед Николай.
Она с готовностью остановилась и даже сделала несколько шагов назад.
– Подушку отдай.
– На, – Яна тут же постаралась споткнуться о небрежно брошенный сапог и упала с жалобным писком. Как маленький котенок, и если не видеть, как этот котенок работает тяжелым веслом…
Шмелёву ничего не оставалось, как броситься навстречу и подхватить девушку на руки. Вдруг опять какой-нибудь обморок? Тут же без всякого стука распахнулась дверь, и в проеме появилась мохнатая спина Базеки. Тяжело отдуваясь, он тянул за собой маленький столик на колесах, заставленный тарелками. Обернулся, шумно выдохнув, и застыл:
– Ой, вы это… Я уже ухожу, чо.
Русалка еще раз пискнула и спряталась за Николая. Кот смутился:
– Извините, чо… Не сообразил, – и пулей вылетел на четырех лапах.
– Ты чего творишь? Теперь этот поросенок на весь город растрезвонит, что я русалку в постель затащил. Тебе это нужно?
– Нужно.
– Да не в том смысле. И не прикидывайся валенком, тебе не идет.
– А что мне идет?
– Не умничай, в угол поставлю.
– Зачем?
– Буду кольчугу на ночь вешать. И прекрати пререкаться с князем! Одевайся давай! Тебе еще с вечера кучу платьев приволокли, вон на сундуке лежат. Да сними ты наконец этот дурацкий балахон!
Надо же было брякнуть, не подумавши – русалка выполнила приказ точно, быстро и буквально. Николай судорожно сглотнул пересохшим ртом и попытался отвернуться. Бесполезно, не получилось. А Яна, не торопясь, подошла к сваленной в беспорядке одежде и оглянулась, проверяя произведенное впечатление. Потом подняла и приложила к груди что-то кружевное.
– Нравится?
– А-а-а-а… да!
– А вот так?
– У-у-у… – Шмелёв только кивнул, чтобы голос не выдал волнение. А наваждение не отпускало, затягивало, манило, держало в напряжении, заставляло тонуть в зеленом тихом омуте.
И потом резко оборвалось, сменившись истерическим, до боли в животе, хохотом. Коля ржал самым бессовестным образом, и только когда у Яны от обиды вытянулось лицо и на глазах выступили слезы, смог остановиться.
– Извини, не принимай близко к сердцу, – Николай взял русалку за руку и подвел к зеркалу. – Посмотри, самой-то нравится?
Яна в испуге отшатнулась и расплакалась уже всерьез, пачкая новое платье яркими пятнами потекших румян. На нее смотрело закутанное в дорогие тряпки чудовище в рогатой кике поверх кокошника, с красными щеками и россыпью драгоценных каменьев во всевозможных местах. Дорвался ребенок до побрякушек.
– Горюшко, – Коля обнял рыдающую девушку за плечи и осторожно погладил по голове, стараясь не поцарапаться о находящееся там невозможно-фантасмогорическое сооружение. – Сейчас будем помогать. Шить умеешь? Нет? Раздевайся.
На этот раз удалось сохранить спокойствие и невозмутимость. Как патологоанатом. Только измерил взглядом фигурку. А вообще, положа руку на сердце, – восхитительна! Просто мраморная статуя. Может, найти у грекосов скульптора и заказать изваяние? Такую же, только умытую, как в первый раз увидел – девушка с веслом. И у крылечка перед теремом поставить.