– Речь идет не о моей жизни, а о моем отъезде!
В самом деле, он прибыл в армию уже в таком состоянии, что был почти при смерти.
7 мая король был в Понт-Ашене. На другой день он поехал осмотреть поле битвы, избранное маршалом. Положение обеих армий было таково, что неприятель принужден был или принять сражение в том месте, которое избрал маршал граф Саксонский, или позволить ему овладеть Турнеем.
Избранное поле битвы показывало в маршале великого воина: все было приготовлено для победы, все было предусмотрено на случай поражения. Это была равнина, усеянная оврагами, сжатая между Фонтенуа и Баррийским лесом. Расширяясь по сторонам, она давала возможность французской линии развернуться почти на трех четвертях лье. При таком расположении армия упиралась правой стороной в Антуан, левой – в Баррийский лес. Весь фронт ее, центром которого был Фонтенуа, был закрыт редутами. В особенности Антуан был укреплен и окружен деревянными засеками. Кроме того, батарея из 6 шестнадцатифунтовых орудий, расположенная за рекой Эско, могла громить наперерез армию, которая бы отважилась выйти на равнину, отделяющую Антуан от Перонны. Что касается правого края Баррийского леса, то он был защищен двумя редутами, находившимися довольно близко от Фонтенуа, так что их выстрелы перекрещивались с выстрелами орудий из Шавиля. Но так как на Антуан можно было напасть только с Пероннской долины, так как до французской армии можно было проникнуть не иначе, как пройдя через Фонтенуаскую дефилею, то, с какой бы стороны неприятель ни показался, он должен был – вместо сомнительной победы – подвергнуться опасности быть разбитым.
Кроме того, и на случай несчастья, граф Саксонский построил перед Калоннским мостом, по которому только и можно было переправиться через реку Эско, укрепление с двойным кронверком, в котором поставил 6000 человек свежего войска. Если бы опасность сделалась слишком очевидной, то король и дофин должны были бы удалиться, следовательно, через этот мост, под ретраншементами которого армия, как бы близко она ни была преследуема, могла совершенно соединиться.
Войска союзников были разделены на два корпуса, дабы разом можно было напасть на два пункта, заранее ими избранные. Молодой принц Валдекский с голландцами угрожал Антуану; англо-ганноверцы под предводительством герцога Кумберландского готовились овладеть Фонтенуаской дефилеей и образовали огромный полукруг около французской армии, упираясь левой стороной в Перонну, а правой – в Барри. Обе армии употребили день 10-го и ночь 11-го числа на то, чтобы устроить свои диспозиции.
Король провел весь день 10-го числа у маршала, который по личному приказанию короля оставался в постели. Маршал страдал водяной болезнью, дошедшей до третьей степени своего развития, но отказался от выцеживания воды, опасаясь, чтобы эта операция, приняв дурной оборот, не воспрепятствовала его присутствию при сражении. Однако так как он имел большую надежду на успех следующего дня, то был очень весел. Король, со своей стороны, был также в полной надежде и совершенно спокоен. Зашел разговор о сражениях, в которых французские короли участвовали лично. Тут король напомнил присутствовавшим, что со времени Пуатьеского сражения ни один король не участвовал в сражении вместе со своим сыном и что со времени Тайльбургской битвы, выигранной Людовиком IX, ни один из его потомков не одержал над англичанами решительной победы; теперь оба эти обстоятельства сошлись вместе.
Людовик XV уехал от маршала в одиннадцать часов вечера и вместе с дофином возвратился в свою квартиру. Оба они провели ночь в одной комнате. В четыре часа король встал и пошел сам разбудить графа д'Аржансона, своего военного министра, которого тотчас же послал к маршалу для получения от него последних приказаний. Д'Аржансон нашел маршала в плетеной ивовой повозке, в которой он мог улечься, как в постели, для того чтобы прежде времени и без пользы слишком не устал. Он намерен был сесть на лошадь только в самый момент действия. Маршал велел сказать королю, что он обо всем позаботился и что король может приехать. Король, переночевавший в Калонне, сел на лошадь и вместе с дофином переехал мост впереди Жюстис де Нотр-Дам-о-Буа, почти в трех четвертях лье от Калоннского моста и в пятидесяти шагах от французских авангардных войск.
В пять часов маршала уведомили, что неприятель начал движение.
Тогда он приказал везти себя на первую линию, которая была расположена следующим образом: 9 батальонов пехоты охраняли Антуан с левой стороны до самого Фонтенуаского оврага; другие 15 батальонов составляли левое крыло и простирались позади Баррийского леса до самого Говена; вся кавалерия занимала позади фронт, равный фронту пехоты, позади центра и левого крыла в две линии, а позади правого крыла – в одну линию; батальон партизан, которых называли грассенами [19] , был поставлен в Баррийском лесу застрельщиками.
Маршал граф Саксонский подъехал к неприятелю на расстояние пушечного выстрела с целью осмотреть его позицию. Тут к нему подъехал маршал Ноайль, чтобы дать ему отчет в укреплении, которое он приказал построить ночью с целью соединить первый редут правого крыла с деревней Фонтенуа. Герцог Граммон, племянник маршала Ноайля, находился позади него на лошади. Маршал граф Саксонский выслушал рапорт, все одобрил и, видя, что дело скоро начнется, предложил маршалу Ноайлю возвратиться на свой пост. Тогда последний, обратившись к своему племяннику, сказал:
– Герцог, ваше место подле короля! Поезжайте и скажите его величеству, что я буду иметь сегодня счастье победить или умереть, служа ему.
Дядя и племянник поцеловались и простились. Вдруг раздался выстрел из пушки, и герцог Граммон, находившийся между маршалом Ноайлем и маршалом Саксонским, упал, будучи разорванным пополам первым ядром. Маршал Ноайль бросился было к нему на помощь, но это было уже бесполезно: смерть начала свою плачевную жатву. Маршал печально поник головой и пустил лошадь в галоп. В ту же минуту вся французская линия запылала и ответила общим залпом.
Вскоре после этой канонады вступили в бой грудь с грудью. Голландцы два раза бросались в атаку на Антуан и оба раза были отражены. При втором нападении почти целый эскадрон был истреблен перекрестными выстрелами батареи, помещенной за рекой Эско, и другой батареи, находившейся перед Антуаном, – из всего эскадрона осталось только 12 человек.
Что касается англичан, то, будучи три раза отбитыми от Фонтенуа, они три раза возвращались для нападения и опять строились для новой атаки.
Герцог Кумберландский заметил, что французы успехом обязаны были перекрестному огню своей артиллерии. Вследствие сего он приказал одному майору своего штаба, по имени Ингольсби, овладеть Баррийским лесом и взять оба редута. Последний наткнулся на батальон грассенов. Он думал, что имеет дело с целой бригадой, отступил и попросил у герцога подкрепления, но герцог велел арестовать его за это.
Выстрелы, послышавшиеся из леса, заставили графа Саксонского послать туда два батальона. Герцог Кумберландский, решив во что бы то ни стало овладеть оврагом, образовал пехотную колонну из 20 000 англо-ганноверцев, поставил 6 орудий во главе и в центре ее и двинул колонну вперед.