ГЛАВА ХIII, всё в которой увеличивается в несколько тысяч раз

— Ну что ж, Пыпин, я возьму вас с собой, — сказал я, взвесив все «за» и «против».

Толик занервничал: ему очень хотелось принять участие в нашей экспедиции и он очень боялся, что моему терпению придет конец и я все-таки отправлю его домой. Можно представить его радость, когда он услышал мои слова:

— Как это ни прискорбно, гражданин Слонов, но я, вместо того чтобы отправить вас готовиться к началу учебного года, вынужден пригласить в свою экспедицию. Ваш способ перемещения в пространстве будет нам просто необходим.

— Хорошо, я подумаю, — сказал Толик солидно. — Так и быть, я принимаю ваше приглашение.

— Если вы думаете, что я останусь в этой ненадежной Вселенной, которая вот-вот развалится на куски, то вы глубоко ошибаетесь, — сказал Аркадий. Нравится вам это или нет, но вы возьмете меня с собой. Не станете же вы рисковать жизнью единственного в своем роде кота? Что потом о вас скажут видные натуралисты? Насколько мне известно…

— Считайте себя зачисленным в штат, — сказал я псевдокоту, опасаясь, что из-за его разглагольствований нам никогда не удастся начать экспедицию.

— А я за это себе подберу потрясающие очки, — пообещал довольный Аркадий. — Они украсят нас всех!

— Итак, состав экспедиции почти укомплектован. Осталось всего лишь два вакантных места, — объявил я.

— Ну что ж, возьмите меня, — предложил музыкант. — Пока Вселенная под угрозой, строить здесь все равно нет никакого смысла. А там я, может быть, пригожусь.

— А если возьмете меня, я буду предсказывать ближайшее будущее, — сказал прорицатель. — И только прекрасное притом!

— Тогда в путь! — призвал я своих товарищей.

— Но чтобы попасть в другую Вселенную, к Пете, мы должны добраться до края нашей Вселенной. Но как это сделать, если она бесконечна? — вдруг спохватился музыкант.

— Я об этом где-то слыхал, потому и согласился пойти вместе с тобой, весело признался Пыпин. — Ну что, юнга, разоблачили твою смелость, да? Ты заранее знал, что у Вселенной нет границ, а значит, тебе никогда не выбраться из ее пределов. То-то!

Но я с достоинством пренебрег его обидными словами. Да и что можно ждать от бывшего двоечника, если даже самые гениальные умы и те наивно считали, что у Вселенной нет границ?

— Да, Вселенная бесконечна и вместе с тем у нее есть пределы, — возразил я с улыбкой.

Мои друзья, начавшие было волноваться, притихли, пораженные моим сообщением. И чтобы не наслаждаться своим триумфом, я быстро прочитал коротенькую лекцию.

— Не забывайте, что наша Вселенная — волчок. Он вертится вокруг оси, и поэтому все летает внутри у него только по кругу да по спирали. Вот оттого Вселенная и кажется бесконечной. По кругу можно ходить сколько угодно, и ему не будет конца. Но у каждой игрушки есть форма, а значит, и предел. И если мы отправимся по прямой, то быстренько доберемся до границы. Поверьте, наша Вселенная не так уж и велика. Так что дело остается за транспортом.

— Ну, если за транспортом… — произнес с облегчением музыкант. — Есть у нас на Чудной один изобретатель. У него-то мы что-нибудь найдем.

Он повел нас за собой, и вскоре мы, обойдя невысокий холм, очутились перед диковинным домиком, который стоял на воздушной подушке. Над его крышей сияли большие стеклянные буквы:

КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО!

МАШИНЫ ДАЮТ ТОЛЬКО В ОБМЕН!

На каменном крыльце домика появился толстенький лохматый человечек и, ликуя, спросил:

— Что, удивлены? Вокруг все разрушено, а мой дом стоит! Я чувствовал, что когда-нибудь будет вселеннотрясение, и потому построил дом на воздушной подушке. Вот он уверял: мол, все будет хорошо, — и толстяк со смехом указал на прорицателя, — а я не поверил.

— А что я мог поделать, если оптимизм так и бьет из меня ключом? — простонал пристыженный прорицатель.

— А я не поверил! — с наслаждением повторил толстяк. — И дом мой стоит как ни в чем не бывало. Оценили? Ну, а теперь можете сказать, зачем пожаловали ко мне.

Я объяснил толстяку, что нам нужен транспорт, который бы доставил нашу экспедицию к границе Вселенной.

Толстяк подумал и сказал:

— Что быстрее скорости света? Мысль! Так вот, есть у меня мыслелет. Он перенесет вас в любой пункт назначения со скоростью мысли. Но я хочу напомнить об одном условии. — И толстяк, хитро улыбаясь, прочитал: «Машины дают только в обмен!» А у вас есть что-нибудь для обмена?

Мои будущие спутники было упали духом, им казалось, что нам нечего предложить взамен, а я, не раздумывая, спросил:

— Что вы хотите за свой мыслелет?

— Машину времени! — выпалил толстяк и торжествующе засмеялся.

— Эко сказал! Да где нам ее взять? — оживился Пыпин.

— А иначе я не отдам свой мыслелет! — И толстяк потер руки, очень довольный собой. — Условие есть условие!

— Значит, условие есть условие? — настойчиво переспросил я, чтобы он потом не отказался от своих слов.

— Условие есть условие, — повторил толстяк. — Вы мне — машину времени! Я вам — мыслелет! Уж очень мне хочется ваглянуть на себя в прошлом. Какой я был красивый и умный. Знаю, знаю: время сделало мою особу еще краше, и она продолжает и дальше цвести. Но мне хочется посмотреть самому, как я совершенствуюсь прямо у себя на глазах.

Я извлек из кармана маленькое зеркальце и протянул толстяку.

— Вот вам машина времени!

— Что вы мне дали? Это же обычное зеркало! — возмутился толстяк, поворачивая зеркальце перед носом и так и этак.

— Точно, зеркало, обыкновенное, — поддержал его довольный Пыпин.

— Правильно. Это зеркало, — подтвердил я. — И вместе с тем это простейшая машина времени.

— Не морочьте мне голову! Оставьте его себе! — рассердился толстяк, пытаясь вернуть мне зеркало.

Мои товарищи смущенно молчали, тоже считая, что зеркало — это всего лишь зеркало. Им было даже немножко неудобно за меня. За мои откровенные, как они думали, попытки обмануть изобретателя.

— А вы посмотрите в него, — невозмутимо посоветовал я толстяку, отстраняя его руку.

— Ну посмотрел, — с холодной яростью сообщил толстяк, полагая, будто я издеваюсь над ним.

— И что там увидели? — спросил я с невольной улыбкой.

— Себя! — в бешенстве рявкнул толстяк.

— Вы не совсем точно выразились. Не просто себя, — поправил я. — Вы увидели себя в прошлом. То есть каким были одну миллиардную, а может, всего лишь миллионную секунды тому назад. Я имею в виду время, которое понадобилось для того, чтобы ваш облик дошел до поверхности зеркала и отразился в ней.