Шарфи набросил на него одеяло и подложил что-то мягкое под голову. «Ему действительно можно доверять, — сказал тогда Киоун. — Просто по нему не скажешь».
Впрочем, какая сейчас разница? Значение имеет только сон. Глубокий, спокойный сон, который на сей раз не потревожат дикие видения. Они, как предположил Эрик, теперь будут преследовать его днем, а не ночью.
Отойдя подальше от Архимага, Кейс помчался прочь. Наблюдатели и слуги в балахонах оборачивались, когда грохот башмаков разрывал привычную тишину.
Коридор шел под наклоном вниз, и Кейс наконец решил, что, скорее всего, оставил далеко позади этаж, на котором находилась комната Азиель. Вскоре он выбрался и из башни, оказавшись в самом большом из зданий замка. Некоторые переходы здесь были абсолютно пусты, другие — забиты до отказа суетящимися слугами. То и дело он находил окно и выглядывал в него, призывая крылатую женщину, однако она не отвечала. Кейс начал думать, что его провели, что Инвия не собиралась выполнять свою часть соглашения — а это, в свою очередь, осознал старик, могло означать, что Эрик все-таки погиб.
Чем ниже он спускался, тем меньше серых балахонов с отсутствующими лицами попадалось ему на пути. Вскоре начало казаться, что окружающие его слуги были вполне нормальными людьми — здесь они вели себя совершенно обычно, занимаясь своими делами за столами или на лавках, хотя большинство ремесел были средневековыми по сути. Он проходил мимо кузнецов, изготавливающих какие-то изделия из металла, женщин, плетущих изделия из соломы и ткущих ткани, проходил дворики, в которых подростки стояли строем, обучаясь обращению с оружием или орудиями труда. Он видел очень, очень многое; что-то оказалось обычным, что-то — странным, и в конце концов его сознание перестало реагировать на чудеса этого мира. Кейсу теперь хотелось лишь одного — отыскать кровать или хотя бы полянку с мягкой зеленой травой, чтобы над головой было лишь голубое небо и его овевал только легкий свежий ветерок.
Иногда он оказывался в шумных и не очень чистых залах, где кормили рабочих. Не раз по пути старый пьяница угостился из чьей-то тарелки или чашки, не обращая внимания на удивленные возгласы владельцев. Вино было далеко от того, что подавали в покои Ву, однако оно помогало ему двигаться дальше.
Наконец, проплутав достаточно долго, он спустился на первый этаж — по крайней мере, было очень на то похоже. Пройдя еще большее количество покоев, коридоров и переходов, Кейс очутился в гигантском зале, куда обширнее по размеру, чем ангары для самолетов, по которому эхом разносился грохот — здесь было очень много рабочих, которые не сидели без дела. Сотни, а то и тысячи слуг суетились вокруг огромных металлических вагонеток, которые въезжали из подземного хода. По другую сторону этого зала был выход во внешний мир, где просторы казались бескрайними и начиналась длинная широкая дорога, которую Кейс видел сверху. Она уходила за горизонт, разрезая местность пополам.
Стога сена, корзины с фруктами, животные (а с ними и соответствующие ароматы) и многое-многое другое поступало из подземных глубин в вагонетках, которые тут же разгружались. Добро складывалось на маленькие тележки, которые отправлялись через боковые проходы в недра замка. Кейс решил немного отдохнуть, наблюдая за царящей суматохой. Если бы он не так сильно устал, то с радостью изучил бы образчик нормы человеческого поведения в этом странном мире, где настоящие люди тоже выполняют настоящую работу, какое бы безумие ни царило прямо над ними, на верхних этажах. Он справедливо предположил, что, скорее всего, всем этим работягам знать о том было не обязательно. Здесь мастера то и дело выкрикивали распоряжения, сильные, крепкие мужчины перетаскивали тяжелые грузы, покряхтывая и отпуская заковыристые ругательства. Один или два балахона бродили и здесь, держа наготове свитки и карандаши — судя по всему, они наблюдали за работой и вовсе не казались полумертвыми, в отличие от тех, наверху. Здесь они то и дело отдавали приказы, которые торопливо выполнялись.
Затем, словно проверяя едва укрепившуюся веру Кейса в нормальность этого мира, около входа в подземелье закипела непонятная деятельность. Раздались крики и невнятные восклицания.
— Почему не разгружаете этот вагон? — сурово спросил один из мужчин в сером балахоне, не обращаясь ни к кому конкретно.
Очередная вагонетка вынырнула из подземелья и въехала в ангар, с грохотом двигаясь по рельсам, проложенным прямо на полу. Одна ее сторона была залита кровью. Крики ужаса эхом отразились от стен, наполнив огромный зал, и люди поспешили убраться подальше от жуткого зрелища.
Вагонетка накренилась, и из нее выскочили шахтовые дьяволы. Четверо или пятеро. Затем целая орда высыпала из тоннеля, подпрыгивая и подвывая, целые дюжины бросились на рабочих, широко распахивая челюсти, скрежеща зубами, выворачивая неестественно гибкие шеи и истребляя все, что двигалось.
Кейс пожал плечами и спокойно двинулся к выходу; будто не замечая воцарившегося хаоса, в котором гибли как люди, так и нелюди, не обращая внимания на разлившийся в воздухе запах крови и смерти. Все, с него достаточно. Он не стал даже гадать, способны ли эти красные монстры увидеть его, несмотря на амулет, или нет. Как бы то ни было, они Кейса не тронули.
Добредя до небольшого пятачка мягкой зеленой травы, который углядел на некотором расстоянии как от замка, так и от бесконечной дороги, он без сил рухнул на нее. Там старый пьяница и уснул, отрешившись от невообразимого шума, ни о чем больше не думая — ни о замке, ни о крылатой женщине, ни о реальном мире, позабыв даже об Эрике. Сейчас имели значение только сон, сон на мягкой, примятой его телом траве, и, как ему представлялось в недавних мечтах, легкий ветерок, ласково касавшийся его лица.
* * *
В это время Инвия наблюдала — просто наблюдала, не вмешиваясь, а могущественный маг ходил вокруг ее замороженного, пойманного в ловушку тела. Она знала, что проникать в дом подобного существа рискованно — даже боевой маг был бы опасен для нее там, где стены и крыша не давали сбежать, если победить в схватке не удалось. Шансы же одолеть этого мага, куда более великого, чем она, были и вовсе близки к нулю. Инвия даже не поняла, что ее загнали в угол, когда маг уже захлопнул капкан, заключив женщину, оглохшую и ослепшую, в невидимую сеть, которая надежно удерживала ее на месте. Затем ее притащили в крохотную темную комнату и оставили там ожидать своей участи.
Архимаг теперь пристально разглядывал ее, как часть головоломки, не желавшую поддаваться решению. Его пылающая алым аура словно заполняла всю комнату, излучая ужасающие волны разноцветной силы. Такая демонстрация произвела бы на Инвию сильное впечатление, если бы она никогда не имела дела с молодыми драконами, ауры которых, распространявшие свое сияние даже сквозь каменные стены темниц, можно было увидеть далеко от них самих. Та сила являла собой настоящее величие, будучи жутким пылающим адом. Эта же по сравнению с ней казалась жалким костерком… и все же, сунув в него руку, она больно обожглась.
Архимаг задавал множество вопросов, большинство которых касалось молодых драконов, требовал новостей о восьми верховных (и о некоторых из более молодых, о делах которых она не знала или же не стремилась узнать). Она говорила правду, желая сберечь время и силы, а заодно избежать ненужных страданий. Не имело никакого значения, о каких репликах молодых драконов теперь знает этот маг, поскольку, скорее всего, они предвидели и это ее пленение, а потому с осторожностью подбирали слова. И все же Инвии очень хотелось вернуться — ей было что рассказать своим сестрам, даже не забирая амулет у старика.