Официантка убежала по лестнице наверх, шепнув что-то на ухо бармену, видимо, хозяину заведения. Тот подозвал пацаненка, крутившегося под ногами, и он галопом помчался на улицу. Я зорко наблюдал за всем происходящим — оно не вызывало у меня сомнений. Но попробовать стоило.
Официантка вышла минут через пятнадцать, одетая как обычная женщина этого мира, — никогда бы не подумал, что совсем недавно она бегала тут в чулках с подвязками, недостающими до края юбки на ладонь.
— Пойдемте, тут идти минут пятнадцать.
Я пошел за ней, всем своим видом изображая смирение и неловкость. Официантка посмотрела на меня, хотела что-то сказать, потом осеклась и решительно зашагала вперед. Мне показалось, но у нее в глазах как будто проскользнула жалость к убогому, — может, просто показалось. Кривая улица привела нас на окраину города, в довольно безлюдное место — там был тупик. Девушка громко сказала:
— Ну вот, пришли!
Тут же из-за угла показались четверо вооруженных мужчин, которые перекрыли мне пути отступления. Первый, высокий мужчина со шрамом, пересекающим нос и сваливающим его немного набок, сказал:
— Ну что, приезжий, вытряхай мошну. Увы, сегодня не твой день.
Я оглянулся на девушку, она пожала плечами, пряча глаза:
— Мне тоже надо как-то выживать… Одинокой девушке непросто жить.
Я посмотрел на грабителей:
— Господа! Я предлагаю вам покинуть это место — в противном случае вы умрете.
Высокий засмеялся:
— Слушай, а ты молодец, хорошо держишься. Жалко, что придется тебя убить — веселый парень. Отдай деньги, что у тебя есть, и уходи. Я оставлю тебя в живых. Вот тебе будет урок — не верь бабам.
— Сами-то хороши! — фыркнула девушка. — Куда вы без баб-то! Сами себя трахать будете, что ли?
— Эй ты, шлюха! Говори, да не заговаривайся! Знай свое место!
Высокий рассердился, отвлекся на официантку и не заметил, как в его груди возникла рукоять метательного ножа. Он схватился за нее рукой, покачнулся и упал навзничь мертвый. Бандиты не сразу поняли, что случилось, потом двое напали на меня с визгом и криками:
— Вали урода!
Я молниеносно выхватил из трости меч — один из напавших сразу рухнул с разрубленным животом, сжимая обеими руками вываливающиеся кишки, удар второго я отбил ножнами и обратным движением перерубил ему бедро, из которого фонтаном брызнула кровь. Бандит упал на землю, подвывая и зажав рану. Третий, стоявший в оцепенении, кинулся бежать, но свалился с ножом в затылке. Я обошел лежащих, еще живых грабителей и воткнул каждому меч в сердце — не люблю оставлять за спиной живых врагов. Да и не жильцы они были уже при таких ранах. Собрал ножи, вытер их об одежду разбойников и вложил обратно в перевязь. Обтер меч, стряхнув с него густые красные капли, потом, не вставляя в ножны, подошел к оцепеневшей официантке.
Она с ужасом наблюдала за моими действиями, затем опустилась на колени и попросила:
— Не убивайте меня! Я не хотела, чтобы вас убили, они обещали, что, если вы отдадите все, вас не тронут.
— Давно работаешь на них? Впрочем, какое мне дело. Удивительно, что ты еще дожила до этого дня. Тебя давно должны были прирезать — или клиенты, или бандиты. Дура ты… Ладно, про лавку — это все брехня, что ли?
— Нет, нет, есть такая лавка! Все точно, если оставите в живых, я вас туда провожу! — Девушка с надеждой смотрела на меня, не вставая с колен.
— Ладно, пошли… сейчас, я только этих придурков обыщу…
Я вывернул карманы бандитов: в них было негусто — несколько серебряных монет, только у высокого нашелся золотой. Оружие их было дешевеньким, хотя и хорошо ухоженным. Ясно, что банда не особо шиковала. Скоро я уже шел за девушкой, которую предупредил: если она даже и быстро бегает, убежать от метательного ножа не сумеет, а как я их бросаю, она видела.
Через двадцать минут мы стояли у большого дома в два этажа, на нижнем располагалась раньше лавка, на вывеске которой были нарисованы различные предметы обихода: нитки-иголки, ножницы, кипы тканей и всякое разное. Ставни были закрыты, дверь в лавку тоже. Пришлось довольно долго стучать, пока двери в дом не открылись и оттуда не вышел крепкий мужчина, вооруженный как солдат:
— Что стучите? Чего хотели?
— Я узнал, что лавка продается, хотел бы переговорить с хозяином.
— Хозяин умер. Есть хозяйка. Будете разговаривать с ней?
— Хм… само собой, буду. Я могу войти?
— Да, входите. А эта… мм… дама — с вами?
— Уже нет. Давай вали отсюда, — обратился я к официантке.
— А мои деньги?
— Какие деньги? — не понял я.
— Ну, комиссионные!
Меня охватила ярость. Похоже, я даже дернулся к девке — не знаю, что она увидела в моем лице, но рванула по улице так, как будто за ней гнались черти.
Я шагнул за порог дома и оказался в длинном коридоре, заканчивающемся лестницей, ведущей наверх. Впустивший меня мужчина, по манерам и поведению типичный охранник богатого человека, попросил подождать меня внизу и поднялся по лестнице наверх. Через минут пять послышались шаги, и вниз спустилась женщина лет сорока пяти, одетая неброско, но — в платье, сшитое из недешевых тканей, с брошкой на груди, блестевшей камнями.
— Приветствую вас. Мне сказали, вы интересовались лавкой? — Она с сомнением посмотрела на мой дешевый прикид и клюку в руке.
— Да, я бы хотел купить вашу лавку. Если вы, конечно, ее продаете.
— Продаю. Но не хочу вас обидеть — я дешево продавать не буду. У меня уже было много предложений сбыть ее за гроши, слетелись, как воронье, когда муж умер, и я решила уехать… — Она нахмурилась, как бы решая, стоит ли далее продолжать разговор.
— Не сомневайтесь, я не собираюсь покупать у вас за гроши, и вообще, неплохо было бы узнать, что вы считаете грошами, а что настоящей ценой. Может, мы перейдем к делу, а не будем кричать, как на базаре?
Женщина слегка улыбнулась:
— Хорошо. Пойдемте в лавку, там и поговорим.
Она открыла боковую дверь. И мы прошли в длинную комнату, с прилавком с одной стороны и пустым пространством с другой. Окна были закрыты ставнями, потому в торговом зале было темно. Женщина подумала и сказала:
— Забыла, что окна-то закрыты, давайте перейдем наверх.
Она подождала, когда я выйду, прошла вперед, и скоро я, постукивая палкой по деревянным лакированным ступеням, поднимался по лестнице.
Мы вошли в большую светлую комнату, где стоял дубовый стол с десятком стульев вокруг него, а стены были задрапированы тканевыми обоями. Создавалось впечатление некой английской гостиной — такой, какую нам всегда поназывали в фильмах про Шерлока Холмса. Мы уселись за стол, друг против друга, женщина положила руки на полированную поверхность и спросила: