Джей озадачили его слова.
— Вы считаете, что, после того как я побуду рядом с ней, она решит, что живая Джей не так привлекательна, как фея Юстис?
— А как вы считаете?
— Юстис придумала моя сестра, а не я. — Джей резко отвернулась, но Рейвен успел разглядеть горечь в ее глазах. — Жаль, что с Джекки никак не связаться, — продолжила она нарочито беспечно. — Вот из нее получится образцовая мать. Она выдумщица, веселая, общительная и обожает детей. И они ее обожают.
Интересно. Он сказал бы то же самое о Джей.
— А вы не обладаете этими качествами? спросил Рейвен. Ему было любопытно, что она ответит.
— Я всего лишь практичная особа. Он засмеялся.
— Ну, разумеется.
Она бросила на него удивленный взгляд через плечо.
— Вы мне не верите?
— Нет… Я заглядывал в глаза многим мечтательницам и могу распознать романтичную особу.
Она повернулась к нему лицом.
— Очевидно, вы не очень внимательно смотрели. Я самый неромантичный человек на свете. Я реалист.
— Продолжайте так считать, дорогая, — сказал Рейвен, — и, возможно, это окажется правдой. — И многозначительно добавил:
— Если только вы не станете исполнять всем их несуразные желания.
Ему снова удалось вызвать у нее раздражение.
— Вы, как я погляжу, уже составили обо мне определенное мнение. Но я не Юстис. Я обычная женщина. Обычная и скучная.
Ну нет. Никто не назовет Джей Ранделл обычной, и тем более скучной. Она состоит из отблесков черного и белого цветов: она парит на крыльях фантазии, хотя пытается продемонстрировать свою мнимую приземленность.
А он… хочет ее, и это его постоянно отвлекает.
— Я правильно понял: вы согласны выполнить новое желание Ривер?
— Я… думаю, что должна это сделать, — согласилась Джей.
На ее лице было написано, что он застал ее врасплох и она не до конца понимает, на что себя обрекает. Практичные женщины так не реагируют.
— А как быть с репортером? Мы собирались обсудить и эту проблему.
— Я разрешу опубликовать объявление о нашей помолвке.
— Этого будет достаточно, чтобы ее статью отвергли?
— Нет. Поэтому я собираюсь немного все приукрасить.
Рейвен ожидал вопроса Джей о том, в чем будет заключаться «приукрашивание», но она не спросила, а он решил пока замять эту тему.
— Когда начинаются каникулы?
— Уже начались. Она нахмурилась.
— И сколько времени продлятся?
— Неделю. Ну, может быть, десять дней.
— Я должна связаться с Матиасом и быть уверенной в том, что он обойдется это время без меня.
При упоминании имени Матиаса веселое настроение Рейвена вмиг улетучилось. Если не сработает то, что он задумал, то Блакстон за это заплатит. Никто не смеет безнаказанно обижать его дочь.
— Поскольку эту кашу заварил он, то пусть и расхлебывает.
— Он не мог предугадать желание Ривер.
— Тогда нечего было все это затевать. — Слова Рейвена прозвучали резче, чем он хотел, и он тут же пожалел о сказанном, поскольку увидел, что они глубоко ранили Джей. Знает ли она, как откровенны ее глаза и как их карий цвет меняется на черный, когда она обижается? Наверное, нет.
И это открытие вряд ли ее порадовало бы. — Что еще вас заботит? Я бы хотел продолжить путь.
— Моя… одежда.
Она с трудом выговорила это.
— Недалеко от коттеджа есть небольшой городишко, — беззаботно ответил Рейвен. — Мы сможем туда заехать. Продержитесь до завтра?
— Конечно.
Он чувствовал, что она отчаянно придумывает другие возражения, поэтому поспешил сказать:
— Значит, договорились? Вы будете изображать маму Ривер во время нашего отдыха. Делать все, что она попросит…
— В пределах разумного, — уточнила Джей.
— В пределах разумного. И постараетесь разрушить ее иллюзии.
— Минутку. Я не соглашалась…
— Я прошу вас всего лишь быть самой собой, терпеливо объяснил он. — Вы ведь заявляете, что практичны. Так не кормите ее фантазиями. Она и без вас весьма к ним восприимчива.
— Я буду сама собой. Большего обещать не могу.
Этого-то он и боялся. В глубине души она была феей, рвущейся на свободу. Он уже успел заметить ее попытки. А когда это чудесное создание отыщет способ убежать, то улетит в окно.
Как Мейз.
Молодая женщина направилась к машине, а Рейвен вдруг вспомнил, что не предупредил ее о спальнях.
— Мисс Ранделл!
— Да?
Она обернулась, и порыв ветра закрутил длинные темные пряди ее волос как на той картине, где она летит, обнаженная, на бабочке. Это видение снова встало у него перед глазами, и он не мог от него отделаться. И не хотел. Он запустил руки ей в волосы, радуясь тому, какие они мягкие и шелковистые.
— Как только вы в первый раз переступили мой порог, я ждал момента, когда смогу вас поцеловать, — небрежно заявил он.
— Нет.
Он не понял, чему она противится: своему желанию или его. Он нагнул голову, и ее сопротивление исчезло — так вечер уступает место ночи. Его поцелуй был нежен — он едва коснулся губами ее рта. Не в состоянии сдерживаться, он поцеловал ее снова… и снова. И каждый следующий поцелуй дарил ему новые ощущения, был крепче и жарче предыдущего. Но и этого ему казалось мало.
Джей уткнулась лицом ему в плечо.
— Этого не следовало допускать.
— Почему? Все случилось не внезапно. Черт, мы ведь не сводили глаз друг с друга с первого же мгновения. Меня удивляет, как я удержался прошлой ночью.
Она засмеялась, но в ее смехе прозвучало отчаяние.
— Как вы понимаете… я не целуюсь с мужчинами на обочине дороги. Тем более с человеком, которого знаю всего один день. Мне не следовало позволять…
— Вы хотите, чтобы я прекратил?
— Это было бы весьма разумно.
Рейвен с любопытством взглянул на Джей. Было не похоже, что ее привлекает разумное поведение, но, когда она подняла на него взгляд, он прочитал в ее глазах то, что заставило его с сожалением улыбнуться.
— Может быть, в другой раз, — пробормотал он.
— Не забывайте, что я играю роль мамы Ривер, — прерывисто дыша, сказала она, — а не вашей жены.
Рейвен усмехнулся.
— А вдруг мне удастся уговорить Ривер внести поправку в ее желание?
Джей освободилась из его объятий и решительно ответила: