— Мои предки были майя, — ответил он. — Король научил меня ценить традиции предков.
— О да, конечно, — хмыкнула Мэри. — Человеческие жертвоприношения и кровавый спорт.
Джикса её замечание не задело.
— Ничего такого в Городе Душ ты не найдёшь. Никаких жертвоприношений, потому что никто не умирает; и хотя спорт там есть, но крови нет.
Мэри попыталась вообразить себе этот «великий город», но вдруг обнаружила, что ей этого вовсе не хочется.
— Почему ты сейчас не с Джил?
— Каждой душе иногда нужно побыть наедине с собой, — ответил он.
Это высказывание навело Мэри на мысль, что отношения этой парочки, возможно, не так глубоки, как кажутся со стороны. А вдруг удастся их разъединить? Эти двое могли бы принести куда больше пользы, если бы их внимание не было сосредоточено друг на друге... Мэри всё ещё размышляла об этом, когда Джикс огорошил её вопросом, обсуждать который она не была готова.
— Una pregunta, — произнёс он. — Один вопрос: Алли-Изгнанница сказала мне, что ты собираешься уничтожить живой мир. Я хочу знать, так ли это.
Мэри смотрела в его немигающие, пронизывающие глаза, словно заворожённая. Она ведь ни с кем не делилась своими планами до конца! Но Алли, эта мерзкая тварь, скинджекила её и проникла в мозг, украла её самые сокровенные мысли...
Мэри понимала, что должна подбирать слова очень аккуратно.
— Это поразительно, что она распространяет обо мне такие слухи, — сказала она наконец, — и что она полагает, будто я способна на столь невиданное дело.
— Я думаю, ты вполне способна уничтожить мир, — проговорил Джикс, — с помощью верно подобранных друзей.
По его тону невозможно было определить, какие чувства он испытывает при этом утверждении.
— У тебя такое богатое воображение.
— Вовсе оно не богатое. Но я вижу то, что вижу.
— И что же ты видишь?
— Вижу, что ты искренне веришь в то, что делаешь. Иногда боги смотрят благосклонно на тех, кто безгранично верит в свои замыслы… но иногда эта вера ввергает их в гнев.
— Ну что ж, не будем гневить богов, — ответила Мэри, изо всех сил стараясь, чтобы её голос не прозвучал снисходительно. — Моя задача — охранять детей. Что бы там Алли тебе ни говорила, судьба живого мира меня не волнует.
Джикс кивнул, приняв, по-видимому, её слова за чистую монету:
— Если тебя в действительности волнует только благо твоих детей, тогда, я уверен, в Городе Душ вы найдёте безопасную гавань.
Он ушёл, предоставив Мэри драгоценную возможность побыть наедине с собой.
Она улыбнулась: хорошо, что ей удалось отделаться от него, не прибегая ко лжи. Потому что она сказала ему доподлинную правду: судьба живого мира её не волнует. Это значит, что она уничтожит его с лёгкой душой.
* * *
Наступило утро, а Мэри всё ещё не могла прийти в себя после разговора с Джиксом. Весь день она напряженно размышляла о том, как быть дальше. Сначала она считала Джикса духом, преследующим только свои мелкие интересы, но теперь она поняла, что он может послужить ключом либо к сияющему новому будущему Междумира, либо к её, Мэри, гибели. Всё зависит от того, насколько он способен по-настоящему проникнуться величием её намерений. Если она пойдёт с ним в Город Душ, Джикс либо окажется на её стороне и поможет ей, либо уничтожит её — всё в зависимости от того, будут ли его боги, как он верит, удовлетворены или разгневаны её замыслами. Она, Мэри Хайтауэр, не может позволить ни одному послесвету забрать над нею такую власть!
Этой ночью перед самым рассветом, когда они увидели огни Корпус Кристи, а до побережья залива оставалось всего несколько часов ходу, Мэри отвела Милоса в сторонку. Прежде чем сделать это, она убедилась, что Джикс занят: он проводил время с Джил и одним из зелёнышей — девочкой испанской внешности, к которой Джикс питал слабость. Эта троица стала теперь чем-то вроде маленькой семьи, что вполне устраивало Мэри. Внимание Джикса было направлено на его маленькую протеже, а значит, он меньше следил за её, Мэри, действиями и, следовательно, меньше становилась вероятность того, что он застанет её врасплох.
— Мне необходимо тебе кое о чём рассказать, — сообщила она Милосу, когда они отошли подальше и уверились, что их никто не слышит. — Случилось нечто столь необыкновенное, что, что я могу поделиться этим только с тобой.
Он поцеловал её, смахнул волосы с её лица.
— Я слушаю.
— Мне было видéние, Милос. Мне было видение в момент моей второй смерти. Оно пришло, когда я умирала в твоих объятиях, во время совершения перехода. Я хотела рассказать тебе о нём немедленно, как только оказалась в Междумире, но сон охватил меня слишком быстро. Однако я хранила его, помнила о нём, и теперь больше не могу держать его в секрете. Ты должен поклясться, что это будет наша тайна — твоя и моя.
Милос кивнул, ловя каждое её слово.
— Моё видение касалось войны. Нет, не в Междумире, а в мире живых. К счастью, это будет самая последняя война. Она поспособствует тому, что на Земле больше никогда не будет войн. Разве это не чудесно? Никакой боли, никакого кровопролития. Наконец-то на живой мир снизойдёт покой — отныне и до конца времён.
— Какое великолепное видение, — восхитился Милос. — Никогда не слышал ничего лучшего!
— А теперь самое интересное. Мы с тобой — избранные, в наших силах совершить это наиболее кратким и безболезненным образом. Нам с тобой и твоей команде скинджекеров суждено в сиянии славы положить конец войнам и повести оба мира в прекрасное светлое будущее.
Милос снова поцеловал её.
— Что я должен делать?
Но она пока не ответила на его вопрос.
— Ты любишь меня, Милос? Ты любишь Междумир? — спросила Мэри, как будто она и Междумир — одно и то же.
— Ты же знаешь, что люблю.
— Тогда когда настанет время, ты должен сделать то, что я попрошу, без вопросов и колебаний.
Он взглянул на разрез в её платье.
— Один раз я так и поступил, помнишь? Я отдал бы тебе всю вселенную, если бы это было в моих силах!
Вселенную? Именно её она и желала. Не меньше.
* * *
В своей книге «Моя борьба, или Мы наш, мы новый мир построим» Мэри Хайтауэр пишет:
«Каждый послесвет боится океана, и не без оснований — ибо послесветы обладают нулевой плавучестью и падение в живомирное море означает для них путешествие к центру Земли. В Междумире никто не может ходить по воде — и однако меня не перестаёт изумлять тот факт, что междумирные суда плавают. Это происходит потому, что таково было их предназначение при жизни.
Это без тени сомнения доказывает, что всё, что переходит в благословенный Междумир, попадает сюда с божественной целью. Я нашла свою цель, дорогой читатель, — она в том, чтобы дотянуться до твоего сердца! Вместе мы превратим Междумир в сияющую вселенную, каковой ему и предназначалось быть изначально. Всё, что нужно для этого — желание отречься от всего старого.